Проснулся он от оглушительного грохота: кто-то опять стучал в дверь.
Билли замер на кровати, натянув одеяло до самого подбородка. Громкий стук повторился и снова перепугал его до полусмерти.
Билли глубоко вздохнул: прекратить это безобразие можно было только одним способом.
Он поднялся и на цыпочках прошел в гостиную.
– Кто там?
– Джейк Лафферти, ваш сосед сверху.
– Хм, – ответил Билли.
Больше он ничего не сказал, иначе бы стало заметно, как дрожит голос. Билли не хотел выдавать свой страх – опасный хищник не должен учуять кровь или заметить, что жертва ранена.
– Прежде чем вы станете присматривать за Грейс, мне надо вас кое о чем расспросить.
– Ладно, – ответил Билли. Всего одно слово, а голос все равно сорвался.
– Вы откроете или нет?
– Пожалуй, нет.
– Это еще почему?
– Ваше поведение кажется мне несколько… угрожающим.
– Да?.. Ладно, вернемся к моему вопросу. Вы гомосексуалист?
– Простите, что?
– Со слухом проблемы?
– Нет-нет, я все понял. Просто не поверил своим ушам.
– У меня есть полное право спрашивать. Вы же собираетесь присматривать за малышкой, так? А то, что среди гомосексуалистов часто встречаются растлители малолетних, – это общеизвестный факт. Иначе я бы не стал лезть в ваши дела. Но тут уж извините, придется.
Комната закружилась у Билли перед глазами. Он напомнил себе, что надо не забывать дышать. Иначе можно упасть в обморок.
– Хм. Нет, на самом деле это не общеизвестный факт. Просто потому, что это неправда.
– Шутить изволите? А кто тогда, по-вашему, растлевает маленьких мальчиков?
– Как правило, женатые мужчины примерно вашего возраста.
– Это что еще за намеки?!
– Я ни на что не намекаю, просто пытаюсь объяснить, что вы ошибаетесь.
– Вы до сих пор не ответили на мой вопрос.
– Если предположить, что вы правы… – продолжал Билли, трясясь как осиновый лист. – Заметьте, я допускаю это только для наглядности. Вы не правы, но мы попробуем представить, что дела обстоят именно так, как вы говорите. Вы ведь знаете Грейс?
– Разумеется.
– Кто она, по-вашему? Мальчик или девочка?
– А, – ответил Лафферти. – И правда.
Билли слышал удаляющиеся шаги Лафферти и всего одно брошенное сквозь зубы слово. «Педик».
Билли вернулся в спальню, хотя знал, что уснуть уже не удастся.
Он пролежал без сна почти всю ночь, задремал всего минут на сорок. И все сорок минут его окружали крылья: шуршали, бились, обступали со всех сторон. Еще сильнее, белее, отчаянней, чем обычно. Целая крылатая какофония.
– Кто забрал тебя из школы? – спросил он Грейс.
Билли сидел на диване, а Грейс бродила по квартире. Снова останавливалась перед фотографиями, которые рассматривала вчера.
Сосредоточиться после бессонной ночи было трудно. Нервы звенели так, словно кто-то прошелся по ним напильником.
– Фелипе, – ответила она. – Чтобы Иоланде не пришлось отпрашиваться с работы. Ее, конечно, отпустят, но и заплатят куда меньше.
– А Иоланда это?..
– Спонсор моей мамы.
– Спонсор? В каком смысле? Что она спонсирует?
– Спонсор из программы. Ну, как у анонимных алкоголиков. Только Иоланда спонсор из программы для анонимных наркоманов.
– Да это же все объясняет! – сказал Билли. И тут же пожалел о том, что не успел вовремя прикусить язык.
– Что объясняет?
– Не обращай внимания. На этой фотографии я играю в пьесе «Продавец льда грядет».
– Вот пока ты об этом не сказал, мне все было понятно.
– Как Джейк Лафферти узнал, что я буду за тобой присматривать?
– Рейлин пришлось с ним поговорить. Фелипе не хотел забирать меня из школы – боялся, что мистер Лафферти потом его со свету сживет. Поэтому Рейлин пошла к мистеру Лафферти. И я тоже, потому что иначе мне бы пришлось сидеть с мамой – а мама спит, и мне нельзя оставаться одной, вдруг соцработники придут с проверкой? Так что я пошла вместе с Рейлин. Ох, как же он разозлился! Но Рейлин держалась так, будто ей вообще ни капельки не страшно. Просто сказала, что Фелипе будет забирать меня из школы, и мистеру Лафферти лучше не вмешиваться. Ему это, конечно, не понравилось. И он, такой, заявляет: «А какая мне разница? Делайте, что хотите». А потом принялся выяснять, с кем я останусь после того, когда Фелипе уйдет на работу. Странный какой-то, сам же сказал, что ему все равно. Вот тогда-то я и рассказала про тебя.
– Ага. Это многое объясняет.
– Опять ты за свое. Что объясняет-то?
– Объясняет, почему он пришел ко мне и стал задавать личные вопросы.
– Какие вопросы?
– Как я могу тебе про них рассказать, если они личные?