На улице стемнело и похолодало. Почему-то принято считать, что в Лос-Анджелесе всегда жарко, хотя на самом деле холода тут не редкость. Да и район был не очень хороший, в таких местах лучше не высовываться наружу лишний раз. Однако Грейс решила, что бояться нечего, ведь в церкви полно людей, и они стоят совсем рядом. А если к ним кто-нибудь подойдет, она завопит изо всех сил и побежит внутрь за помощью. Судя по всему, мама тоже ни о чем таком не беспокоилась: она закурила и села прямо на холодный асфальт, прислонившись к церковной стене.
Потом запустила пальцы в волосы и глубоко-глубоко вздохнула. Грейс заметила у нее на джинсах дырку.
– Ох, Грейс, Грейс… – сказала мама. Девочка ждала взбучки, но голос у мамы был спокойный. Даже слишком. – Неужели ты не можешь посидеть тихонько хотя бы пару минут?
– Я стараюсь не шуметь, честное слово.
Мама снова глубоко вздохнула и затянулась сигаретой; все ее движения были медленными и неторопливыми.
Грейс собралась с духом и выпалила:
– Ты опять на наркотиках?
Она сжалась, опасаясь вспышки гнева, но ничего не произошло.
Мама просто выпустила длинную струйку дыма и проводила ее взглядом, будто серые клубы могли пуститься в пляс или устроить представление прямо у нее под носом. Грейс снова подумала, что раньше она двигалась гораздо быстрее.
Наконец, мама заговорила:
– Я ведь хожу на собрания. Вот сегодня, к примеру. И каждый день звоню Иоланде. Я жилы себе рву, деточка. Чего еще ты от меня хочешь?
– Ничего, – быстро откликнулась Грейс. – Мне больше ничего не надо. Извини, что получилось громко. Я старалась сидеть тихо, но Кертис Шенфельд начал говорить всякие гадости. Врет как дышит!.. Не хочу больше на собрания с Кертисом. Давай будем ходить на другие?
Мама долго не отвечала.
– Какие еще другие? С детьми не везде пускают, знаешь ли.
– А в реабилитационном центре? Для анонимных алкоголиков.
– Сейчас мне нужны собрания анонимных наркоманов.
– А-а…
– Просто поиграй с Анной. Или с той другой девочкой со странным именем.
– Ривер Ли.
– Ага.
– Я не играла с Кертисом! Он просто начал говорить гадости, ни с того ни с сего. Ведет себя, как козявка.
Мама потушила окурок и посмотрела на часы, почти уткнувшись носом в циферблат – в темноте иначе не разглядишь.
– Потерпи еще двадцать пять минут, ладно?
Грейс вздохнула погромче, чтобы мама точно услышала.
– Ладно, – сказала она. Прозвучало это, как у того сердитого парня: фразу «приятно познакомиться» он произносил так, что всем становилось ясно – ничего приятного в знакомстве нет.
Друзья встретили Грейс выжидающими взглядами. Ривер Ли спросила шепотом:
– Она устроила тебе взбучку?
– Не-а. Вообще не ругалась. Ни чуточки.
Грейс немножко задирала нос перед Кертисом и не пыталась этого скрыть.
Почему-то ребята не сразу вернулись к игре. Заняться было нечем, и оставалось только слушать, что рассказывают на собрании. Выступала женщина. Страшно потрепанная – так выглядят бездомные, которые ночуют под открытым небом. Она помогла своему парню ограбить банк, поэтому ее посадили в тюрьму, а детей забрали в приют. Но началось все с наркотиков. Она была готова душу продать, лишь бы раздобыть себе новую дозу.
Унылая история.
Потом выступали другие. Их жизнь тоже сложилась невесело.
Собрания не всегда нагоняли на Грейс такую тоску. Встречи в реабилитационном центре были куда лучше: восстановительная программа для анонимных алкоголиков длилась дольше, и от их историй не хотелось повеситься.
После собрания к Грейс подошла Иоланда. Она улыбнулась девочке, и Грейс улыбнулась в ответ.
– Привет, Грейс! У тебя есть мой номер телефона?
Грейс помотала головой.
– Нет, зачем он мне? Это мама должна вам звонить, не я.
– Мало ли, вдруг пригодится.
Она протянула Грейс клочок бумажки с цифрами, и Грейс прочитала их про себя. Будто ее вызвали к доске, и Иоланда спросила: «Вот, посмотри-ка! Знаешь эти цифры?»
– Ага, спасибо. Так зачем он мне?
– На всякий случай.
– На какой случай?
– Если тебе что-нибудь понадобится.
– Я у мамы попрошу.
– Ну, вдруг ее не будет рядом. Или не сможешь попросить.
– Почему не смогу?
– Не знаю. Всякое бывает. Если одна дома останешься. Или маму разбудить не сможешь. В общем, если чего-нибудь испугаешься, звони мне.
После такого объяснения Грейс решила, что больше не станет ничего спрашивать. Ни одного вопросика.
– Ясно, спасибо, – ответила она и засунула бумажку в карман.
– Только маме не говори.
– Ага.
«Хватит, перестаньте», – подумала Грейс.
Потом Иоланда отвезла их с мамой домой. Хорошо, что не пришлось ехать на автобусе по темным улицам – Грейс и так уже успела натерпеться страха за этот вечер.