Сейчас этот зек грозил счастью ее дочери, и она готова была лечь трупом между ними, чтобы не допустить этого.
Закрыв за собой дверь, Лия обессилено опустилась на стул. А в голове за несколько минут пронеслись воспоминания той единственной ночи, когда они остались в маленькой комнате для свиданий в колонии общего режима. Как стояли друг перед другом неловкие, не знающие, что сказать в первое мгновение, а потом бросились в объятия друг друга. Как добивалась этого свидания, как выпрашивала адрес у Вали, как откладывала деньги со стипендии на поездку. Она тогда еще не знала, зачем едет к нему, испросить ли прощения за его сломанную жизнь, сказать ли ему о своей дурацкой и непонятной любви, которая не давала ей спать и нормально дышать. Но все случилось почти без слов: и ее беззвучная истерика от его всепрощения, ее слезы, которые он зацеловывал, не давая им стечь по лицу. Постепенно напряжение уходило, уступая место нежности, желанию раствориться в поцелуях и объятиях. Она сама не ожидала от себя такой открытости в чувствах, а может, бессознательно была готова к тому, что произошло. Утром она открыла глаза и увидела его лицо рядом с собой, умиротворенное и счастливое. Он спал, едва помещаясь и почти свисая с узкой железной кровати, и бережно ее обнимал. Он показался ей огромным, похожим на большого медведя. И она еще раз улыбнулась своему счастью. Почему все происходит всегда с запозданием?
Ей хотелось запомнить каждую черточку его лица, и она нежно стала водить пальцем по нему. В этот момент он проснулся и крепко ее обнял.
— Не знаю, как я теперь буду здесь без тебя, — зарываясь в ее волосы, прошептал он. — Ты даже не представляешь, как я ждал и верил, что ты обязательно будешь со мной. Теперь у меня есть цель, теперь есть ты. Я буду делать все, чтобы выйти отсюда и быть рядом! — И целовал снова и снова.
Она радостно улыбалась в ответ и лишь крепче прижималась к нему. В этот момент в дверь громко и резко постучали. Они быстро повскакивали с кровати и стали одеваться. Рава дал ей знак не бояться, подошел к двери и открыл. Увидев того, кто стучал, удивился и быстро вышел с ним в коридор. Она стала собирать на стол остатки вчерашней еды, что привезла с собой, и, не дождавшись Равы, стала собирать вещи в сумку. Скоро ей нужно было ехать. Уже начала волноваться из-за его отсутствия, как он вернулся. Лицо его было неузнаваемым, и она сразу поняла, что-то случилось плохое там, куда он ходил. Куда делся нежный большой мальчик, который только что говорил ей слова любви? Она встревоженно всматривалась в его лицо, а он прятал глаза и не смотрел на нее. И вдруг как гром с неба прозвучали его слова, которые обожгли ее и, кажется, убили в ней всю ее душу.
— Ты не должна больше сюда приезжать, — медленно и отчетливо сказал он. Его лицо словно осунулось за эти минуты и стало жестким, резко проступили желваки на скулах.
— Никогда, ты слышишь. Забудь меня, живи своей жизнью. И не пиши мне. А теперь быстро уходи, я не хочу тебя видеть. — Он даже не подошел к ней, стоящей как истукан и ничего не понимающей, а просто вышел, хлопнув дверью. Она еще слышала, как он позвал конвой и сказал, что свидание закончилось. Затем послышались удаляющиеся шаги.
Она не помнила, как все закончилось, как вышла за пределы учреждения, как шла мимо огромного забора с колючей проволокой, за которым стояли бараки, на крышах которых сидели люди в одинаковых черных робах и что-то ей вслед улюлюкали и кричали. Она даже не помнила, как села в поезд, ехала обратно. Очнулась только дома в объятиях матери и только тогда зарыдала громко с надрывом. Мать испуганно гладила ее по плечам и все время спрашивала: «Доченька, что случилось, что случилось?»
Лия не стала утаивать от матери свою поездку к Раве, ей надо было выговориться. Облегчения не наступило, но мать все поняла и простила.
Потом она узнала о своей беременности, и первой мыслью было броситься под поезд. Но Лия вспомнила про мать: «Она не переживет этого». И все рассказала матери. Та не удивилась, как будто ожидала чего-то такого, молча обняла дочь и строго сказала:
— А теперь не делай никаких необдуманных шагов. Ребенок должен родиться. Учись, пока не видно живота, а там возьмешь академический отпуск. Побольше отдыхай, и главное, хорошо кушай. Пусть ребенок родится здоровым. Бог дал ребенка, Бог даст и на его пропитание.
Так началась новая пора в ее жизни. Токсикоза у нее не было, живота до поздних месяцев тоже, и это позволяло скрывать беременность от ненужных глаз и расспросов. Только аппетит разгорался все сильней. Мать тихо радовалась: будет крепышом ее внучок. Лия удивлялась: «Мам, откуда ты знаешь, что будет мальчик?» Та в ответ улыбалась: «Знаю, и все!» Казалось, все были счастливы, и только сестренка Оля не признавала этой беременности и возненавидела сестру. «Ты всем нам испортила жизнь. Теперь все будут говорить, что ты принесла ребенка в подоле неизвестно от кого», — кричала она во время ссор. Лие в такие минуты не хотелось жить, и только мать спасала своей мудростью и решительностью.