Она окидывает взглядом улицу.
Да что с ней может здесь случиться среди бела дня? Она выросла в точно таком же квартале и всегда в таких жила, она знает местные правила и обычаи, и местных старух-шпионок, и галдящих на улице детей, и мужчин, которые до захода солнца не показываются.
Имельда сжимает в руке телефон, проверяет, ловит ли он сеть.
И открывает дверь.
36
Температурная инверсия
11 ч. 40 мин.
Над Песчаной равниной разносится усиленный мегафоном голос.
— Бельон! Вы окружены. Отойдите от дочери и поднимите руки.
Марсьяль, прищурившись, различает сквозь пыльную пепельную дымку стоящих людей. Их десятка два, они стоят прямо и неподвижно, будто тотемные столбы, расставленные на голой равнине метрах в тридцати друг от друга. И каждый целится в него из снайперской винтовки.
Софа крепко зажимает в кулачке его указательный палец.
— Папа, они нас убьют? — совсем тихонько спрашивает девочка.
Марсьяль садится перед ней на корточки.
— Нет, солнышко. Не бойся. Держи меня за руку. Только не отпускай мою руку.
Он с вызовом смотрит на полицейских. Чем они ближе, чем скорее ему предстоит встретиться с ними лицом к лицу, тем явственнее он ощущает в себе странную силу, пьянящее чувство неуязвимости, которое усиливает его волю. Ему хочется, например, встать между дочерью и этими винтовками, защитить ее от этих наемников.
Марсьяль снова наклоняется к дочери. Он не должен поддаваться эйфории, его отцовский порыв — всего лишь рефлекс, животный инстинкт выживания, иллюзия, которой он отгораживается от реальности.
Никогда еще он не вел себя до такой степени безответственно. Любой из этих полицейских может утратить хладнокровие и нажать на спусковой крючок.
— Ты умеешь быстро бегать, солнышко? — шепчет он дочери на ушко.
Софа, после недолгой паузы, улыбается:
— Да! В школе я бегаю быстрее всех. Даже мальчишки никогда не могут меня догнать, когда мы играем в «цыплят и ястреба».
— Вот и хорошо, верю. Тебе надо будет бежать еще быстрее, но только тогда, когда я тебе скажу, что пора.
Через мегафон снова доносится оглушительное:
— Бельон, я — полковник Ларош, руководитель жандармского управления острова. Не заставляйте нас открыть огонь. Отойдите от девочки и поднимите руки. На вас нацелены двадцать винтовок…
Марсьялю необходимо выиграть немного времени. Потянуть всего несколько секунд.
Вулкан за спинами полицейских спокоен. С этой стороны надеяться не на что, ни за одним кратером в мире так не присматривают, как за этим. Когда он просыпается, об этом оповещают все средства массовой информации, так что никакие сюрпризы здесь невозможны.
— Софа, делай, как я…
Марсьяль подчеркнуто медленно поднимает левую руку, правой продолжая держать за руку девочку.
Мегафону этого недостаточно.
— Хорошо, Бельон, раз вы не хотите понимать, мы придем за вами. Если вы хоть шаг сделаете, мы всадим вам пулю в голову. На глазах у вашей дочери. Вам понятно?
Марсьяль видит, как вдали, на стоянке рядом с ущельем Белькомб, приземляется вертолет. Кто-то из него выскакивает и бежит. Кажется, он узнает капитана Пюрви, красотку из сен-жильской жандармерии.
Но уже в следующее мгновение он не видит ничего.
Первыми исчезают вертолеты, вместе с вулканом.
Пять секунд спустя стоящие напротив него полицейские, в свою очередь, пропадают из виду.
Еще пять секунд — и он не различает ничего на расстоянии трех метров.
Еще секунда — и он уже не видит собственных ног. И Софы не видит, только чувствует в своей руке ее горячую ладошку.
— Пора, Софа! Вперед!
Они мчатся в тумане.
Я рискую всем.
Марсьяль не один десяток раз поднимался на склоны вулкана, но не уставал удивляться этому ошеломляющему местному явлению — температурной инверсии. Внезапно и резко, в течение нескольких секунд, солнце, сияющее на лазурном небе, скрывалось за туманом, который приносили с собой морские ветра. Поначалу туман держался в ущелье, затем вырывался из него, подобно рою пчел, и на несколько километров в округе пропадала всякая видимость. Марсьяль насмотрелся на внезапно оказавшихся в сыром тумане дрожащих туристов в майках, с бесполезным фотоаппаратом в руках, он столько раз выводил из этого киселя разочарованных путешественников к смотровым площадкам Маидо или к ущелью Белькомб…
Глухие звуки тонут в тумане. Беспорядочные приказания. Топот, заглушающий шаги Софы и его собственные.