Скорее от страха и тревоги.
Он вспоминает слова, наспех написанные на окне серой «клио».
Всреча
В бухти каскада
Завтра
16 ч
прихади с девочкой
Теперь, когда он почти у цели, ему приходит в голову, что правильнее всего было бы позволить полицейским его задержать. Признаться во всем… Не подвергает ли он Софу еще большей опасности, пытаясь спасти Лиану? Марсьяль нежно поглаживает одеяло, еле слышно напевая креольскую песенку, которую не пел десять лет.
Софа, убаюканная, засыпает. Дышит ровно, спокойно, доверчиво.
Марсьяль смотрит на часы. Он придет вовремя.
15 ч. 57 мин.
Пропустив две легковые машины и грузовичок, Марсьяль пересекает шоссе. Ни одного полицейского поблизости не видно.
И внезапно перед ним открывается бухта Каскадов. Великолепный вид. Водная феерия в обрамлении пальм, терминалий и панданов, словно посаженных здесь старательным садовником. Пейзаж замыкают склоны вулканов, оттуда сплошным занавесом падает вода. Через ручей, вьющийся между мостом и камнями, она утекает в море, исчезает под огромными угольно-черными камнями на пляже. Романтический оазис, вот только волны ударяются о скалистый берег с такой неистовой силой, что трудно представить себе, как десяток рыбацких лодок, выстроенных в ряд у непрочной с виду пристани, решится выйти в океан.
Марсьяль осторожно продвигается вперед. Любители пикников заняли все беседки, столы и деревянные скамьи в тени деревьев. Их машины смирно стоят на стриженой лужайке, выделенной под парковку.
И только одна нарушает запрет. Она пристроилась в самом недоступном месте, за пристанью, позади груды камней.
Черный кроссовер. «Шевроле каптива».
Перед ним стоит мужчина. Маленький, плотный, смуглый, в низко надвинутой бейсболке защитного цвета.
Марсьяль не понимает. Он вцепляется дрожащими пальцами в бежевое одеяло.
Приближается к нему еще метров на десять.
Малабар пристально смотрит на него и улыбается, как будто ждал его. Марсьяль внезапно застывает, словно парализованный, только сердце отчаянно колотится.
На этот раз он его узнал.
42
Опасно вытаскивать на поверхность прошлое…
15 ч. 29 мин.
Старая креолка не вошла в помещение жандармерии. Она поставила свою большую полотняную сумку на ступеньку и осталась ждать у порога, пока кто-нибудь ее заметит.
Кристос увидел ее, когда вышел покурить. Сколько же времени креолка здесь проторчала? Несколько минут? Или час?
— Лейтенант Константинов? — растягивая слова, спросила она. — Меня уговорила сюда пойти мать вашей начальницы, Лайла Пюрви. Надеюсь, это важно, а то хозяева не очень-то любят, когда у них веранда остается наполовину прибранная.
— Это зависит от вас, Ева Мария. Только от вас. Входите, прошу.
Кристос сунул сигареты в карман. Ева Мария Нативель не сдвинулась с места. Она вообще его услышала?
— Нет, — в конце концов пробормотала она, — нет, я пришла не для того, чтобы… чтобы… как это у вас говорится?..
— Дать показания?
— Да… показания. Я пришла просто для…
Не закончив фразы, старуха уставилась на бессильно свисавший трехцветный флаг.
— Для того чтобы рассказать мне историю? — Младший лейтенант пытается ее расшевелить. — Историю вашей племянницы Алоэ.
— Потому что я обещала Лайле это сделать.
Кристос смотрит на нее. Глаза у старухи такие же ярко-синие, как креольская косынка, прикрывающая ее волосы. В пятидесяти метрах от них, между домами, виден почти пустой пляж.
— Может быть, нам лучше немного пройтись?
Ева Мария улыбается.
— Отличная мысль, лейтенант. Возьмете у меня сумку?
Они бок о бок идут к пляжу, идут посреди улицы, нет ни одной машины, никто им не мешает. Проходят мимо оранжевой вывески парикмахерской.
— И скрытница же вы, Ева Мария.
Креолка шумно выдыхает с каждым шагом.
— Лейтенант, я сказала полиции все, что считала нужным. И ни разу не соврала.
— И вы продолжаете утверждать, что Лиана Бельон так и не вышла из тридцать восьмого номера отеля «Аламанда»?
Долгий вздох.
— Да.
— И что Марсьяль Бельон брал у вас тележку для белья?
Пауза. Посреди дороги. Мимо, едва не задев их, в сторону порта проносятся два мотороллера.