Те, кто всё же доходил до конца, уже на всю жизнь оставались морально искалеченными. И я не была исключением.
Прежней мне стать уже было не суждено.
Но выжить в этом аду мне помогала мысль, что срок моего заключения всё же ограничен, и очередной прожитый день приближает его конец.
А ещё меня согревал амулет подаренный Басом.
Каждый вечер я сжимала его в кулаке, урывками вспоминая свои счастливые моменты. Их было не много в моей жизни, но они всё-таки были, и в основном они были связаны с этим мальчишкой. Каждый день я заставляла себя вспоминать его лицо, чтобы не забыть, чтобы не потерять в памяти того единственного, кому не была безразлична.
За эти семь лет мой отец ни разу так и не удосужился меня навестить. Хотя не скажу, что я его ждала. Мне вдруг стало всё равно, что станет с человеком, который по какой-то нелепой случайности стал моим биологическим отцом. Я ненавидела его. Каждая моя клетка была пропитана ненавистью к пансиону Манакр и к отцу.
И вот наконец этот долгожданный день настал! Свершилось! Я выстояла! Даже в ушах звенит от непостижимого радостного осознания!
Нас таких набралось целых десятеро, тех, кто сегодня должен был выйти на свободу и покинуть эти проклятые стены уже навсегда.
— Просто не верится, что мы дожили, — проворчала Джейн, собирая свои вещи в старый чемодан. — Такое ощущение, что я восьмидесятилетняя старуха. Наверное, тут и там время течет по-разному.
— Чарли, а чем ты займешься в первую очередь, когда вернешься? — зычно поинтересовалась у меня одна из девушек, никогда не скрывающая своей неприязни ко мне. Я же в свою очередь, никогда не скрывала своего мнения о ней. Хотя … кто знает, может теперь и я стала похожей на одну из тех дряней, издевательства которых мне приходилось здесь сносить.
— Для начала постараюсь избежать встречи с посыльным отца и отправлюсь домой своим ходом. Потому что просто жду не дождусь поквитаться со своим родителем за его особую заботу, — сухо ответила я сквозь зубы.
— И что ты сделаешь, спалишь поместье теперь уже полностью? — презрительно фыркнула она. — А вот я собираюсь затащить в постель первого смазливого парня, и не слезать с него неделю! Потом найду следующего и так далее! Меня просто уже трясет, когда я об этом думаю… — заметив, что я усмехнулась, Мойра угрожающе сощурилась. — Что хочешь сказать, что ты не такая?! Что ты чем-то лучше меня, а?! А может, мне напоследок всё-таки лишить тебя девственности?!
— Попробуй рискнуть, но тогда прежде чем заняться любовью хоть с каким-нибудь самцом — тебе для начала придется зашивать свою рожу! — огрызнулась я, в любой момент готовая к её броску.
— Ладно, Чарли, мы с тобой ещё встретимся. Не думай, что я забуду, — прошипела Мойра, не желая в последний день схлопотать наказание от наставницы и задержаться в этом аду ещё на пару суток.
Прощаться с кем-то особой надобности не было, как и желания увидеть их когда-нибудь снова. Здесь у меня не завелось новых подруг, мы все друг для дружки скорее всего являлись сокамерницами, нежели одногруппницами и нас объединяло лишь одно общее несчастье — пансионат Манакр.
О, он ещё долго будет сниться мне в самых жутких кошмарах! Даже врагу я бы не пожелала очутиться в этих стенах. И уж тем более, я не находила в себе сил простить этого своему отцу.
Я даже не была уверенна, что за мной пришлют, что меня вообще ждут дома. Но вернуться в те края я хотела вовсе не ради мести, а по одной простой причине — я невозможно мечтала увидеть Баса! Пусть даже теперь в мои девятнадцать, когда наше расставание длилось дольше, чем годы нашей с ним дружбы. Ни на что не надеясь, я всего лишь хотела взглянуть на человека, которому я была искренне благодарна за мою внутреннюю силу. Ведь столько лет я была почти уверенна, что люблю его, и именно это безумное чувство помогло мне, щуплой перепуганной девчонке, выжить и остаться человеком.
Сначала поездом, затем попутками. Молчаливую и угрюмую меня не очень-то пытались разговорить. Уважаю людей, у которых хватает ума не лезть не в своё дело. По-моему, это правильно. Зачем скажите, пожалуйста, коллекционировать чужие беды, когда человек не настроен ими делиться? Лишь бы поболтать? Но ведь с таким же успехом можно послушать радио.
В Монакре ни одна живая душа не знала о Басе, о моих чувствах к нему, о моих сумасшедших мечтах. Это была моя взлелеянная тайна. Тайна, которой я до сих пор хранила верность каждым своим помыслом.