Зато уединение в этой пещере на краю земли приятно щекочет нервы, мне, никак не приживающейся в этом мире. Я не боюсь одиночества, и не боюсь темноты, по большому счёту я никогда и не боялась за свою жизнь.
Выбираюсь, ради любопытства, чтобы рассмотреть размеры пещеры, вооружаюсь фонариком — и ошарашено прирастаю к месту от увиденного перед собой….
Луч света упёрся в фигуру Даниэля, бесшумно перебравшегося ко мне на «Калисту». То ли это игра теней, то ли его выражение лица действительно такое пугающе-странное.
— Видишь просвет у входа в пещеру? — тихо спросил он, не сводя с меня глаз, — Уже скоро его запрут бушующие снаружи волны, закупорят нас как в бутылке. Давление воздуха в пещере создаёт подушку, не позволяя подниматься уровню воды внутри. Такая вот загадка природы. Зрелище довольно интересное. Но ты всего этого не увидишь.
— Это ещё почему? — прошептала я, чувствуя, как пересохло во рту. По поведению этого парня невозможно было определить, что он задумал.
— Потому что тебе будет не до этого, — шагнув ко мне, Даниэль рывком привлёк меня к себе, гася мой испуганный вскрик поцелуем. И это был не просто поцелуй — это было объявление о желании, прелюдия к неизбежному слиянию, страсть, которую он мне предлагал. И которую … я приняла. Этот поцелуй сбил меня с ног, уложил в постель, обдал жаром и лишил одежды. Губы Даниэля довели меня до дрожи, такой сладкой, что я вряд ли смогла бы подняться от головокружения. Его смелые руки, раскрепощено скользили по моему телу, вызывая то стоны, то новую волну спазмов внизу живота. Я угодила в свой личный девятибальный шторм в лице этого парня, которому я даже не думала отказывать. Я сама удивилась тому, насколько хочу его. Мы не проронили ни слова, задыхаясь, и ритмично двигаясь, мы будто вырвали у обстоятельств своё наслаждение. Вопросов задавать не хотелось. Это просто случилось. Отдышавшись и немного остыв, я почему то испытывала благодарность. Глупо, но я действительно была благодарна Даниэлю за то, что он остался здесь со мной, за эту спонтанную страсть. Затем на меня накатило чувство нежности, так, что я им даже захлебнулась. Перекатившись, и оказавшись сверху, я стала целовать его мягко и не спеша, торопиться мне было не интересно. Я будто знакомилась с его телом, целуя глаза, ухо, шею, соски. Его пальцы судорожно сжимали мои бёдра, нетерпеливо выгибаясь подо мной, он хотел взорваться во мне снова, и тогда своей нежностью я дразнила его ещё больше, дольше, сводя с ума от желания, которое я так отчетливо видела в его глазах. Мне так понравилось смотреть ему в глаза и одновременно ощущать его в себе.
— А теперь не сдерживайся, никаких стопов, — прошептала я, — Разрешаю сделать это так, как хочешь ты.
…Я чуть сознание не потеряла от доставшегося мне оргазма. Такой сумасшедший секс по степени накала, случился со мной впервые, хотя опыт в постели у меня был и небольшой. Чего не скажешь о Даниэле, который похоже любил трахаться и знал, как это делать.
…Не знаю сколько мы проспали, но разбудило меня именно чувство дикого голода, как будто я не ела дня два или даже три. Даниэль, натянув джинсы, сидел повернувшись ко мне спиной. …Ни у кого не видела такой татуировки, рисунок заворожил меня с первого взгляда, идущий чёрный зигзаг от затылка до поясницы по всей длине позвоночника, и между линиями зигзага чередовались витиеватые латинские буквы. Мне захотелось прикоснуться к нему и я потянулась к этой сильной мускулистой спине, ласково пробежалась пальцами по всему зигзагу, затем обняла и поцеловала его между лопаток. Даниэль вздрогнул, шумно вздохнув:
— Шторм стих, — тихо произнес он, не оборачиваясь. — Останешься здесь или поплывёшь со мной? — больше никакого намёка на чувственность, вместо этого я ощущала его убийственную скованность. Не хотелось так думать, но казалось, что Даниэль сожалеет о прошлой ночи. Спросить его об этом вслух я так и не решилась.
— С тобой, — всё, что я произнесла. Пока не сошла на пирс. Это оказалось мучительнее, чем я ожидала, случившееся вроде бы что-то значило, а вроде бы и ничего такого. Да, мы переспали и испытали фантастические ощущения, по крайней мере я, но для меня было так же очевидно, что моя роль в его жизни не так уж и важна, что он всего лишь поддался искушению, потому что все мы люди, а плоть слаба, как любили говорить наши надзиратели в Манакре. Да и я не испытывала к нему особо глубоких чувств, просто ухватилась за соломинку как утопающий. Но мне было хорошо с ним, и от этого горько.
— Мы с тобой не вместе, — заговорила я, убедившись, что он меня слушает. — Я не знаю ту, у которой я украла эту ночь, и совесть по этому поводу меня мучить не будет. Но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, или при встрече со мной неловко отводил глаза, либо же злился на себя. Мне было здорово с тобой, Даниэль, но я не собираюсь тебя обременять.