Он лишь махнул рукой. Алекс не мог поверить своим ушам.
— Знала?! Хрень собачья!
Старик смерил его таким взглядом, что будь нервишки слабее, Алекс бы почувствовал себя последним дерьмом на свете. Но страшные глазки и нахмуренные бровки давно перестали быть для него авторитетом. Дерьмом себя Алекс не ощутил, а вот желание потренировать хук слева возросло. Март задумчиво потер подбородок.
— И что теперь?
— Не знаю, — пожал плечами старик, — Мне нужно уведомить о произошедшем определенный круг лиц. Раз юноша так любезно обломал все планы, то Лерис остается на его попечении. Если выживет, конечно. Я дождусь любого исхода, а после покину ее. На время.
— Значит, рассчитывать от Вас на более детальную информацию не приходится? — прямо спросил его Март.
— Нет. Ваше дело сейчас позаботится о Лерис и сделать все, чтобы наш разговор не покинул пределы этого компании. Главное, что вы должны знать, люди, тренировавшие ее, заинтересованы в смерти Шиара не меньше вашего. Этого достаточно.
Старик развернулся и пошел в сторону жилых домов, а Март переключил свое внимание на него. Алекс скрестил руки на груди. Второй пробирающий до костей взгляд он выдержал точно так же, как и первый. И на предстоящий выговор ему было плевать. Март это тоже знал.
— Тупость и отвага наше все, да, сын?!
Голос звенел, как натянутая тетива. Был бы у отца ремень, точно попытался бы применить в воспитательных целях. Даром, что никогда не бил.
— Это мой выбор! И я бы поступил так снова!
Март со свистом втянул воздух и перевел тему.
— Выходит, ты знаешь эту… девушку?
— Да, только не видел ее лет так семнадцать. Мы с ней… дружили, в некотором роде. Потом она пропала. А я пытался ее найти. И вот…
Алекс не хотел сейчас рассказывать отцу всю историю. В его душевные терзания была посвящена только мать. Но ее вскоре не стало, и мальчишка остался один на один со своими мыслями и переживаниями. Время постепенно заглушало чувство вины, и Алекс все реже и реже вспоминал о ней. До сегодняшнего дня.
— Ладно, пойдем, проверим твою подругу.
Было мутно и пусто. Будто она плыла в плотном, вязком киселе. В голове толклись огрызки мыслей. Странно, она часто слышала, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами, но единственно, о чем получалось думать — это жив ли Алекс. Круторогий, упертый баран, который своим бараньим мозгом решил, что сможет подобраться к Шиару незамеченным. Без прикрывающих разум и тело заклинаний, без магической брони. Самоуверенный, глупый мальчишка…
Шиар. А он, оказывается, был красивым. Когда-то. Гармоничность идеального лица обезоруживала. Внешность ослепительная и прекрасная на столько, что она на секунду усомнилась в правильности своих действий. Иссиня-черные волосы, бледная, почти мраморная кожа, строгие черты, будто вырезанные умелым скульптором, и пустые, абсолютно бездонные глаза, в которых плескалось безумие. Именно они черными крючьями вспороли вуаль очарования. А потом… Потом Лера просто сделала то, к чему готовилась семнадцать лет.
Было почти не больно. Только странное ощущение раздвоенности в конце. Она была Лерой и была Шиаром. Была жертвой и была палачом. Чувствовала хаос, окутывающий его плотным коконом. Ей хотелось крови, смерти, криков ужаса. И ей хотелось жизни, любви, счастья и мира. Она упорно пробивалась в центр этого водоворота безумия, отчаянно стремилась достигнуть дна. Достучаться до спящей глубоко под покровом тьмы души. Разбудить, заставить взглянуть на творимый им ужас, понять, почему он решился на такое.
И в качающейся перед глазами круговерти вдруг возникло еле заметное пятнышко. Крохотный ориентир среди черно-серой хляби. Это придало сил! С упорством горного тролля она рванулась вперед, на последнем издыхании устремляясь к источнику света в этом царстве мрака и отчаянья. Ее сердце ликовало. Смогла! Смогла!
Но до искомого дотянуться так и не удалось. Накопленные в течение многих лет эмоции прорвали силовой контур и устремились прочь. Это было так удивительно. Словно сотня и сотня светлых, крохотных бабочек отделялась от тела и разлеталась кто куда. Радость, счастье, надежда, восхищение, удивление, обожание… И любовь. Горячая, сладкая, томная, спокойная — разная. Любовь к друзьям, к родителям, к своему делу… К избраннику. В груди стало тесно. Поток воспоминаний свободной рекой хлынул в голову. Самые ценные, трепетно хранимые глубоко в сердце. Первая любовь. Чистая, искренняя, бескорыстная, светлая. Когда ты готов отдать самого себя без остатка, не требуя ничего взамен. Бабочки-искры разлетались во все стороны, а ее с новой силой потянуло к светлому пятну. Оно разрасталось и обретало очертания. Было уже так близко, что только руку протяни, но вдруг все пропало. А взамен пришла боль.