- Тома, я провожу до квартиры, - она резко на него посмотрела. - Не возражай!
- Я не собиралась… Тут другое. Дима, мне надо с тобой поговорить.
- О чём? – он встал напротив Томы и положил свою руку ей на плечо.
- Я перед тобой виновата.
- Так. И в чём, конкретно? – его голос стал жёстким. Но рука так и продолжила лежать на прежнем месте. Пальцы не сжимали плёчо, но всё равно присутствие его руки на её плече теперь стало другим.
- Я, наверное, слишком зациклена на себе. Ты уж прости меня за то, что с опаской на всё смотрю. Понимаешь, я уже обжигалась и ни один раз, и от этого мне постоянно кажется, что я обязательно снова…
- Понимаю, - спокойно произнёс Дима. - Но ты ведь хочешь ещё что-то сказать? Правда?
- Да… Я тебя люблю.
Одним движением он притянул Тому к себе и глубоко вздохнул. Она не видела его глаза. И не могла понять, что происходит с ним. Но когда ей всё же удалось заглянуть ему в глаза, там была… радость.
- Тома, я ради этих слов, сказанных тобой, готов горы свернуть.
- Горы не надо! – резко возразила она и слегка отстранилась от Димы. – Такие нагрузки для тебя нежелательны, у тебя спина и так надорвана.
Он опять её обнял. И следующие его слова она услышала всем своим телом.
- Тома, пообещай, что ты перестанешь бояться наших отношений.
- Я постараюсь.
- И ещё… я настаиваю, чтобы мы съехались. Мне уже одобрен кредит на покупку квартиры, поэтому я тебя прошу, готовься к переезду.
- А как же Вера?
- С ней всё будет хорошо. Она продолжит обучение. Вот только жить она будет не с нами. Я и так её долго опекал. Она уже немаленькая. Пусть пробует жить без моего тотального контроля.
- Мне кажется, это неразумно. У неё сейчас такой сложный возраст. И к тому же, она может увлечься кем-нибудь. И тогда конец учёбе.
- О, вот это не про неё. Она очень целеустремлённая, почти как я. Решила учиться, будет учиться. Всем воздыхателям назло.
- Ты уверен?
- Да. И вообще я сейчас хочу говорить о нас с тобой. А не о ней.
- И всё же, как она будет жить? Ты ей нужен.
- Её никто на улицу не выгоняет. Просто, я хочу жить с тобой, а не с ней. В смысле, не с ней под одной крышей.
- Я тебя поняла, - улыбнулась Тома.
- С ней всё будет в порядке. Уверяю тебя. Я подберу вариант, и она переедет туда.
- Может, она согласится жить с Любой? А то как-то это всё неправильно. Я обещала своей сестре присматривать за племянницей. А в результате что? Просто взять её и бросить? Я так не могу. Пойми. И в любом случае, и Любу, и Веру наш побег из реальности касается. Надо подумать, чтобы и им было хорошо.
- Мы подумаем. Я и ты. А больше нам не у кого спрашивать совета.
- А как же твои родители?
- Они много чего мне советовали. И их советы меня сильно… измотали. Достаточно. Я больше этого не хочу. И прошу, не пытайся меня с ними мирить. Вопрос закрыт. Поняла?
- Да, - нехотя, согласилась Тома.
Она не понимала, как можно отказаться от родителей?
«Даже если есть какие-то неприятные моменты, это так - «тьфу».
Если родителям нужна помощь – помоги!
Если им нужно ласковое слово – скажи.
Это же родители! Они с годами становятся более беззащитными. И кто если не дети могут и должны их защищать от одиночества и забвения. К тому же, бедная старость, ох, как жестока и унизительна. Конечно, родители Димы ещё молоды и, наверное, трудоспособные. Поэтому им финансовая помощь сына не так сильно нужна, как его элементарное участие в их жизни. Присутствие.
Почему же он этого не понимает»?
Тома со своей матерью разговаривает по телефону так часто, как это позволяют обстоятельства. Но не реже двух раз в неделю.
Мама Томы, очень пожилая женщина, жила в деревне со старшей дочерью. Тома им помогала деньгами. И если бы она не так ответственно исполняла дочерний долг, то имела бы квартиру больших размеров и машину бы свою сохранила. А не продала бы её, для того чтобы вырученные деньги ушли на лечение мужа сестры. Но его спасти не удалось. Сестра овдовела в прошлом году и теперь Тома стала помогать им ещё больше. В деревне работы было немного. И сестра Томы подрабатывала уборщицей в местной школе. Деньги весьма скромные за этот труд платили. Но что делать? Хоть столько, да, в дом. Ведь там кроме престарелой мамы, были ещё две пары любящих глаз. Полина двенадцати лет и Марина четырнадцати. Любочка уже жила с Томой. И это было хорошо для всех.
Тома решила по возможности, со временем и остальных племянниц перетянуть в город. А там глядишь, и сестра с мамой согласятся переехать в город. К тому моменту Тома надеялась заработать денег, хотя бы на трёхкомнатную квартиру или маленький домик. Пусть где-нибудь на окраине города, но хоть с крохотным участком земли. Чтобы мама выращивала свои любимые помидоры. И розы. Тома всегда с грустью вспоминала родительский дом, перед которым рос огромный куст белой сирени, а под ним розы. Отец, запрещал матери срезать цветы. И каждый раз, улыбаясь, говорил:
- Пусть под окном глаз радуют, чем в вазе умирают.
И пока отец был жив, розы никогда не срезали. А вот теперь, если и срезают, то только чтобы отнести их на кладбище. На могилу отца. И могилу мужа сестры.
Тома ничего для своей семьи не жалела. Это раньше лет десять назад, она о семье думала, как о чём-то незыблемом и вечном. А теперь точно знала, семью нужно беречь. И опекать, как высшую ценность.
С мужьями создать нормальные семьи не удалось. И первый муж, и второй растворились в прошлом. Тем ни менее, мамы мужей, что Вероника Сергеевна, что Людмила Валентиновна души в Томе не чаяли. И по сей день ей периодически звонили, и звали в гости. Тома к ним ездила. Но так чтобы не столкнуться с бывшими мужьями. Она их не боялась и не испытывала отвращения, просто не хотела, чтобы бывшие свекрови пытались соединить несоединимое. А они поначалу пытались неоднократно. Но кроме них это никому не было нужно. И Томе в первую очередь.
Она часто думала, а могла бы она простить измену?
Если бы очень сильно постаралась, смогла бы она закрыть глаза на измены и жить с мужем дальше?
Она закрывала глаза и очень сильно старалась это представить… и понимала, что не смогла бы. Такой характер. Сестра упрекала, так нельзя. С кем не бывает? Каждый может оступиться. Нужно прощать! В этом сила семьи! И т.д. и т.п. …
Не смогла бы и точка!
Мужскую измену простить можно, но жить с тем, что изменила собственным убеждениям, увы, невозможно. Доломать свою душу тем, что предала себя, это уже выше всяких сил. Утратить себя Тома не хотела.
Муж мог изменить, предать и бросить, но ты себя не потеряй.
Этому принципу она и подчинялась. И вот теперь в её жизни появился Дима. Он даже не появился, он ворвался. Врезался. Интересный, красивый, молодой и сильный. Иногда наивный, но такой… волшебный. Неземной. Тома часто думала, что было бы, если бы она его теперешнего, двадцатидвухлетнего, встретила, лет эдак на десять моложе, чем ей сейчас? Они были бы почти ровесники, и жизненный багаж у них был бы одинаково не обремененный лишней тяжестью обид и подозрений к людям.
Как тогда бы их отношения сложились? И сложились бы вообще?
Ответ на такой простой вопрос она не находила. Возможно из-за нелепости самого вопроса. Вернее ответ она находила, но каждый раз он был другим. Иногда ей казалось, что она бы в Диму безумно влюбилась с первого взгляда, и они бы жили долго и счастливо всю оставшуюся жизнь. А иногда ей казалось, что без тех обид и того опыта, что заработала к тридцати годам, то есть на данный момент, она бы так сильно его не полюбила. Десять лет назад она была, в какой-то степени, наивна, вспыльчива и неосмотрительна. И могла бы просто не оценить Диму по достоинству.
А теперь Тома разобралась? Теперь она его оценила?
Похоже, что она всё такая же неопытная и ранимая, но усугубилось всё параноидальной недоверчивостью к мужчинам. И с этим нужно было как-то бороться. Она это понимала. Но при этом очень хотела… не пострадать. Наверное, это странно. Обычно влюблённый готов на всё ради любимого человек. На любые ненужные жертвы, любые демонстративные выпады. Всё ради любви!