Зря он сказал про свет. Вся боль, досада и обида вспыхнули во мне гремучей смесью, и я с большим трудом сдержал порыв накричать на него и выплеснуть весь накопившийся в душе негатив.
- Дед... он сказал, что я похож на отца, - медленно произнося каждое слово, сказал я. - Но я его прогнал. Велел уйти!
- Прогнал? Но почему? - Эрбиль сегодня сам не свой. О, боги, неужели это правда, и он действительно сознательно убил отца? Но почему, зачем он это сделал? Я так отчаянно хотел, чтобы слова старика оказались ложью, но гораздо сильнее боялся, что они окажутся правдой. Как же мне жить тогда с таким грузом на сердце?
- Потому что он сказал про тебя ужасные вещи! - наверно, надо бы остановиться, но я уже не мог этого сделать. Я должен был снять чудовищную боль с души и убедиться, что дед все выдумал из глупой ненависти к моему папе и брату. - Ты так заботишься обо мне, Эрбиль, ночей не спишь, работая вторую смену, но он сказал... - я замолчал, не в силах выговорить роковые слова. Ноги дрожали, и я сел на пол, выпустив из рук бокал, который вытирал.
- Что он сказал? - ласково погладив меня по руке, брат опустился рядом. - Кэй, успокойся, и не надо вспоминать тот разговор, если он так тебе неприятен. Мне все равно, что бы кто ни говорил...
- Но мне не все равно! - резко прервал я. - Я не хочу, чтоб про тебя такое говорили! Вон, видишь ту бумажку возле телефона? Ее оставил дед. Он знал, что я слепой и все равно оставил! Я ненавижу таких людей, они не думают о том, что причиняют боль другим! Эрби, позвони ему, прямо сейчас! Пожалуйста, позвони! - меня уже била крупная дрожь, я чувствовал выступивший на лбу холодный пот.
- Да, хорошо, я позвоню, - я услышал шелест бумаги и звук снимаемой с рычага телефонной трубки. - Но для чего? Что мне ему сказать?
- Скажи, что это ложь! Что ты не поджигал наш дом! Это была случайность, ты ни в чем не виноват! Что ты не убивал моего отца!
Трубка выпала из руки брата - в звенящей тишине, наступившей в комнате после моих слов, и он не сразу смог поднять ее и положить на место. Эти вполне обыденные звуки показались мне неестественно громкими, они давили на уши и на сердце непомерным грузом.
- Это все правда, Кэй, - глухим от боли голосом произнес Эрбиль. - Он не солгал тебе...
- Но почему? Зачем ты это сделал?
- На самом деле я не знаю. Мне было десять лет, и я не чувствовал себя любимым отцом, мне было плохо. В тот день он взял тебя из садика раньше обычного, и ты спал наверху вместе с ним в комнате родителей. Я этого не знал. Не знал, что ты был дома, Кэй. Поверь мне, я не собирался причинять тебе вред!
- Ты убил моего отца! И ты забрал у меня зрение! Эрбиль, ты настоящий монстр! О, боже, как ты мог?!
- Кэйси, прости, мне правда очень жаль...
- Уйди... Пожалуйста, уйди...
Я был шокирован. Раздавлен. Уничтожен. Хотелось выть, кричать, рыдать... не знаю, что еще! Мой брат, которого я так любил... нет, это невозможно! За что все это навалилось на меня?
Он что-то говорил еще, но я не слышал. В ушах шумело, мысли путались, я чувствовал себя таким несчастным. Лишенным света солнца и нормальной жизни, и все лишь потому, что мой отец и Эрбиль были не родными.
- Уйди, уйди, уйди... - зажав руками уши, шептал я в исступлении, - пожалуйста, уйди...
- Вот, выпей, это поможет тебе успокоиться, - он сунул мне в ладонь чашку и вышел. Хлопнула дверь, и меня снова обступила звенящая пронзительная тишина.
Я был так сильно не в себе, что позабыл защелкнуть внутренний замок, и вскоре ко мне ворвался Виктор. Словно судьба решила доконать меня, собрав все потрясения в один несчастный вечер.
Виктор Роу
В тот день я точно потерял рассудок. Свихнулся, сдвинулся мозгами. Вся боль, отчаяние, ревность, скопившиеся в сердце за время разлуки с Кэйси, сделали меня безумным, а мысль, что он сейчас с другим, буквально превращала в дикого примата. Хотелось смять его в охапку, утащить к себе в берлогу и никуда не отпускать. Он мой, он только мой, я никому не уступлю и не отдам, никто не смеет прикасаться к моему омеге, я не позволю, ни за что на свете!
Адреналина в кровь добавило и то, что задержали на работе, и я не смог вовремя подъехать к магазину. Таскал мешки с цементом, представляя в уме дьявольские картины, что Кэй сейчас снова с этим опасным альфой, сидит в его машине, улыбается и позволяет прикасаться, не понимая настоящих целей проходимца. Но их не понимал и я, иной раз сомневаясь, а не выдумал ли все из жгучей ревности, и Нао в самом деле просто волонтер?
Освободился поздно и поехал к дому Кэйси. Долго сидел на другой стороне улицы и наблюдал за входной дверью. Темнело, а я все не уезжал. Зачем сидел и сам не знал, охваченный обидой на судьбу и все тем же неистребимым желанием обладать любимым. Но как заставить его понять меня, простить и разрешить вернуться? Что сделать, чтобы он любил меня, хотел и позволял любить?
Ну что я за слабак такой? Разве не альфа? Что мне мешает объясниться с ним, сейчас и навсегда?! Пойду сейчас и все ему скажу, чем киснуть! Если не делать ничего, он точно уйдет от меня к другому!
Дверь оказалась незакрытой, это удивило и насторожило. Может, с ним случилось что-нибудь? Охваченный беспокойством, я резко распахнул ее и ворвался в хорошо знакомую комнату. Кэйси сидел на полу спиной ко мне, и я не видел его лица.
- Зачем ты снова пришел? - не оборачиваясь, бросил он. - Я ведь велел уйти...
- Кэйси, не прогоняй! - я бросился к нему и крепко обнял. - Прошу тебя, пойми мои чувства! Я ничего не могу с собой поделать, я люблю тебя!
- Виктор? - омега попытался отшатнуться, но я не отпустил, прижав к себе теснее. Он так призывно пах, что у меня сносило крышу. Как же давно мы не были близки! Я чувствовал, как в чреслах полыхнуло жаром, дыханье прервалось, в кровь бросился огонь желания...
- Любимый, я хочу тебя! - рванул на нем рубашку, полетели вырванные с мясом пуговицы, но это меня не остановило, и я впился жадными губами в гладкую матовую кожу, так восхитительно пахнущую моим омегой. - Позволь мне, милый, как и прежде...
- На помощь! Кто-нибудь!.. - Кэйси отчаянно рванулся из моих рук, но я зажал ему рот ладонью и подмял под себя, уже плохо соображая, что делаю.