- Мы с папой тоже бы могли помочь! - горячо воскликнул мальчик, и я невольно поразился прозвучавшей в его голосе силе эмоций. - А Нао врет тебе, Кэй, ты не верь ему. С тобой он говорит нормально, а как останется один со своим братом, то сразу делается злым, и все смеется, так противно! Вот ты уедешь, и я даже не смогу тебя защищать!
- Спасибо, милый, - разворачивая листок, улыбнулся я. - Я взрослый, и обязан сам заботиться о себе. Ты не переживай, все будет хорошо. Давай-ка почитаем, что нам пишет этот неизвестный Огре Реймз?
"Вы наверно удивитесь письму от незнакомого вам человека. Мне двадцать девять лет и я живу со своим мужем. Недавно мой супруг купил цветок в горшке в том самом магазине, где вы работаете, и был безмерно тронут тем, что вы, слепой юноша, так радостно встречаете покупателей с улыбкой на губах. Я тоже слепой, поэтому когда муж рассказал о вас, решил вам написать, чтобы сказать спасибо и подбодрить. Пожалуйста, не бросайте вашу работу флориста, вы дарите людям огромную радость. С уважением Огре Реймз".
- Как хорошо он написал тебе! Ты ответишь ему?
- Конечно, - улыбнулся я. - На письма надо отвечать.
Виктор Роу
Если бы с месяц назад кто-то сказал мне, что я превращусь в эдакое нерешительное недоразумение, став полным слюнтяем, не имеющим мужества приблизиться к своему омеге и выяснить отношения, я бы плюнул в эту наглую рожу и послал во все имеющиеся в жаргоне нецензурные места. Но вот сейчас, после неудавшейся попытки изнасилования, я не смел заставить себя сделать даже попытку объясниться с Кэйси, и только наблюдал за ним издалека.
Хотя, что тут вообще было возможно выяснять? Все ясно, словно белый день. Я накосячил окончательно и прежнее доверие вернуть нельзя. Другое дело, что без Кэйси жить мне было тошно, но это полностью мои проблемы, так что решать их предстояло тоже мне.
Его "друзья" вели себя нормально, и я, хоть и не слишком доверял им, все ж немного успокоился, списав свои подозрения на излишнюю ревность. Красавчик Нао подвозил Кэйси до дома, не каждый день, но все-таки довольно часто, в квартиру к нему заходил только со своим омегой, то есть видов на него, как на любовника, он не имел. Возможно, им действительно был нужен только новый волонтер, однако же меня смущало то, что я никак не мог ассоциировать этих двоих с добровольными помощниками, безвозмездно работавшими с инвалидами, слишком не соответствовал их внешний вид и образ жизни представителям этой категории людей.
В один из дней мне на глаза попалась вывеска на центральной улице, которая гласила, что здесь находится "Центр помощи слепым". Зашел туда и ... задержался, став с этого момента постоянным посетителем.
- Вы зрячий, но желаете изучить алфавит Брайля? - удивился инструктор. - На это нужно минимум два месяца, вам хватит терпения, молодой человек?
- А побыстрее можно, господин? - спросил я, вызвав на миловидном лице омеги еще большее изумление. - Мне нужно написать письмо своему другу на этой неделе.
- Ну написать небольшой текст вы сможете уже дня через три, когда запомните, как выглядят буквы, - ответил он, - кроме того, вы не слепой и всегда можете положить перед собой шпаргалку, и если что-то позабудете, то заглянув в нее, легко освежите свою память.
Так я и выбил азбукой Брайля письмо Кэйси, подписавшись вымышленным именем Огре Реймз. Я был уверен, Кэй ответит, и возможно, тогда смогу узнать его поближе, ведь часто человек бывает откровенен с тем, кого не знает, доверяя другу по несчастью самые заветные мечты и мысли, которые в обычном разговоре не откроет никому, даже родителям и близким.
Я не ошибся, получив его письмо. Долго переводил его, опять же со шпаргалкой, испытывая грусть и удовлетворение от того, что он действительно доверился и рассказал о том, что было близко нам обоим.
"Я в первый раз пишу письмо, поэтому не знаю, как получится, так что заранее прошу прощения, - писал Кэйси. - Как давно вы потеряли зрение? Или не видите с рождения?
Со мной это случилось в возрасте пяти лет. Я смутно помню свет солнца и краски мира, но страх жить в темноте не позабыл и ныне. Хотелось бы узнать, как вы встретили вашего супруга? Наверно он совершенно особенный человек, если согласился жить с вами одной семьей. Я тоже надеюсь найти кого-то такого же замечательного. Недавно у меня были отношения с одним зрячим альфой, он очень хорошо ко мне относился, с ним я мог быть откровенным и все ему доверить. Думаю, сам виноват в том, что ничего у нас не вышло. Я ждал от него чего-то большего, чем он мог дать мне, поэтому даже его маленькая вина выросла в моем сознании до невероятных размеров. Я поступил как эгоист и думал только о себе, совсем забыв, что ему было гораздо больнее, чем мне.
Простите за эти слова и за то, что письмо мое получилось грустным. Я не умею писать писем, поэтому и выразил здесь то, что наболело. Если не против, то пишите мне, я буду ждать. Всего вам доброго. С уважением и благодарностью Кэйси Иден".
Я снова врал ему, но по-другому, хотя суть моего поведения от этого не изменилась, и если б он узнал об этом, то наверное окончательно возненавидел бы меня. Однако жить без этих писем стало невозможно, и я как неизлечимо больной заглядывал каждый вечер в свой скособоченный почтовый ящик, в надежде получить новую порцию чудодейственного лекарства, врачующего мою истерзанную тоской душу.
Сотрудники Центра привыкли ко мне и даже уже не морщились при виде моего уродства. Иной раз я слышал за спиной шепотки, но они не задевали меня, ибо были скорее уважительно-удивленными, чем насмешливыми или скептическими. Мне помогали все и всем, и вскоре я уже свободно разбирал небольшие тексты, не прибегая к помощи шпаргалки, и постепенно втягивался в общую работу, которая давала мне странное чувство удовлетворенности и сопричастности к загадочному темному миру моего Кэйси.
Так продолжалось до того рокового дня, когда меня нашел на цементном заводе братишка Ибар, ошеломив новостью о зловещих планах мошенников...
***