- Тома! Ответь! Это он, любовь всей твоей жизни? – продолжал допытываться Александр Федорович.
- Вы забываетесь, - тихо произнесла Тома, после чего отвела взгляд от странного клиента и посмотрела с надеждой на кулер с водой. - С какой стати я должна перед Вами отчитываться? Моя личная жизнь Вас не касается. Вас в неё я не приглашала. Более того, запрещаю меня втягивать в Ваши планы, о которых я бы узнала, если бы приехала к Вам домой. Ясно?
Она уже подошла к кулеру, набрала воды, но так и продолжала просто смотреть в стаканчик.
- Александр Фёдорович, наша парикмахерская в дальнейшем не сможет Вас обслуживать. Надеюсь, Вы отнесётесь с пониманием к сложившейся ситуации. И в будущем не станете беспокоить звонками. Поскольку я не намереваюсь срываться и мчаться неизвестно куда, чтобы оказывать Вам какие-либо услуги.
Она сделала глоток из стаканчика. И поставила его на свой рабочий столик. Стаканчик отразился в зеркале. Тома посмотрела на его отражение, а потом и на своё собственное. Она не узнала себя. Уставшая. Бледная. Вся стянутая болью в один комок нервов.
- Что ж, Тома, это твой выбор. Главное я уже узнал. И больше мне ничего от тебя не нужно, - произнёс Александр Фёдорович.
- Рада это слышать. Всего доброго. Надеюсь, в другой парикмахерской Вас оценят больше чем здесь. Прощайте.
- Жаль. Ты мне действительно понравилась.
Он прошел мимо Томы, ещё раз на неё посмотрел. И вновь взгляд его был оценивающим, как тогда, в день их знакомства. Но больше он ничего не произнёс. Вышел и прикрыл за собой дверь.
Тома взглянула на Эдуарда:
- Ты спешишь?
- Нет, Томочка.
- Если пообещаешь больше не обсуждать со мной Александра Фёдоровича, я приглашу тебя в гости и угощу чаем.
- Если ты меня ещё и накормишь, я тебе и не только это пообещаю.
- Накормлю.
- Прекрасно! Пошли!
Больше Эдуард не произносил имя странного клиента. И не вспоминал о нём, даже вскользь. А сама Тома в тот вечер, вспоминала каждую фразу Александра Фёдоровича и не могла понять, что такое важное она упустила из вида. Их разговор был странным. И создалось впечатление, что каждый говорил о своём, поэтому никто друг друга не услышал. Каждый был зациклен на собственных страхах. И если свои страхи, Тома знала, то проблему, точнее, причину по которой Александр Фёдорович появился в её парикмахерской, она так и не поняла.
***
- Люба! – утром за завтраком, Тому осенило. – Расскажи, как выглядел тот солидный мужчина, который пришел на квартиру к Вере с женой Димы. Помнишь, ты рассказывала, что он был в дорогом костюме?
- Помню.
- Вспомни, как он выглядел. Прошу, это для меня очень важно.
- Важно? Почему?
- Прошу, вспомни!
У Томы уже начали трястись руки и голос срывался. Люба насторожилась, но не стала устраивать допрос. Она вспомнила ту встречу до мелочей. Вспомнила, что говорила жена Димы. Как выглядел тот мужчина, что был рядом с ней. А именно, возраст под пятьдесят, высокого роста. Брюнет. Карие глаза. Тонкие губы.
Его описание лишь усилило версию Томы:
«Да, скорей всего, это и был Александр Фёдорович».
- Люба, а ты уверена, что тот мужчина был отцом именно жены Димы? А не его самого?
- Димы?
- Его.
- Нет. Там же была Вера, а тот мужчина к ней был холоден. Так на дочку не смотрят. Он жену Димы держал за руку, а она его называла «папа».
- Она его могла называть «папой», лишь потому, что она жена его сына. Понимаешь?
- Кажется, да. Но, как же, Вера? Когда она его увидела, то не кинулась ему на шею, со словами «здравствуй, дорогой папочка!» И вообще она, застыла и смотрела на него, как на чужого человека. Уверяю тебя, она испугалась, когда его увидела.
- Испугалась?
- Да. На отца бы так, она не реагировала.
- Это если бы у них были нормальные отношения, - невольно вырвалось у Томы.
- А у Веры с отцом, плохие отношения?
- Я думаю, тебе не стоит о нём спрашивать у Веры. И вообще, избегай всяких разговоров в её присутствии о родителях. Иначе можешь потерять подругу. Поняла?
- Да.
Тома опять погрузилась в свои мысли, и неожиданно услышала вопрос Любы:
- Кудесница, это ты?
Тома поперхнулась и испугано посмотрела на Любу.
- Что?
- Том, ты с Димкой… Ну, ты с ним… - Любе было трудно. И из последних сил она всё же сформулировала вопрос. – Так это был он?
- Не понимаю о чём ты.
- Жаль… Жаль, что не понимаешь. А я всё понять не могла, чего Вера про тебя спрашивает? А оно вон в чём дело.
- В чём? – всё с тем же перепугано-смущённым взглядом Тома смотрела на Любу.
- Том… Я ж тебе не враг.
- Я знаю.
- Тогда расскажи, что происходит?
- Ничего.
Тома сейчас тем более не хотела посвящать Любу в то, что не сложилось:
«Теперь-то зачем? Бередить только раны.
Да, было.
Но от этого слова я-то и пытаюсь бежать. Хотя и безнадёжно пыталась. Слишком много в этом слове помещается, чтобы обо всём сейчас забыть.
…Было».
- Люба, давай не будем говорить на эту тему?
Люба всё правильно поняла. Было. Да, у Томы с Димкой – БЫЛО. А она не вычислила его. Всё думала, кто ж этот мужчина? А оказывается, это был Димка. Димка! Невероятно.
Люба вскочила со стула, он опрокинулся и с грохотом упал на пол. Его поднимать никто не спешил. Рывком Люба смела со стола на пол свою кружку, с недопитым чаем и выкрикнула:
- Почему!?
Тома посмотрела ей в глаза. Терять было нечего. Она уже всё потеряла. Она уже утратила Диму. Остальные потери лишь лягут на это чёрное выжженное поле её душевной раны, омываемое каждую ночь слезами.
- Что, почему?
- Почему ты мне не сказала, о нём раньше?
Тома улыбнулась, прикусила губу, но слезы уже выскользнули из глаз. Она поспешила их смахнуть, а после накрыла ладонью глаза. Слёзы выкатились из-под ладони.
- Не успела. Мы расстались.
Слова дались с такой болью, что Люба подошла к Томе и присела на корточки перед ней.
- Тома, прости, я не знала.
- Всё нормально. Если бы ты всё узнала раньше, мне было бы гораздо сложней пережить эту потерю. Сочувствие, меня бы окончательно убило.
- Тома, вы расстались из-за того, что у него есть жена?
- Да, из-за этого… Я ведь не знала, что он не свободен.
- Никто не знал. Даже Вера на эту тему, после той встречи с женой Димы, долгое время отказывалась говорить. А потом призналась мне, что тоже не знала. Как такое может быть? Он же её брат! Мутные у них какие-то отношения в семье.
Через пару минут, когда Тома смогла спокойно дышать и говорить, она спросила:
- Как ты догадалась, про Кудесницу?
- Из-за Веры. Ты знаешь то, что даже я не знаю про неё. Кто мог тебе о ней рассказать? Только Дима. Вести такие доверительные разговоры вы могли, только находясь в особых отношениях. Отсюда вывод – Дима и был тем мужчиной, который делал тебя счастливой.
- Люба, не надо об этом говорить.
- Если тебе так легче, то я постараюсь молчать.
Улыбнувшись, Тома посмотрела на пол.
- Ты зачем кружку разбила?
Люба тоже улыбнулась и погладила Тому по руке.
- Не знаю. С психу. Я ж эмоциональная. Меня когда накрывает, я ещё и не такое могу сотворить.
- А из-за чего ты психанула? Из-за того, что тебя не посвятили, кто у твоей тёти любовником был?
«Опять это болезненное слово, в прошедшем времени. Всё в прошлом. Было всё, теперь же только – боль».
- Нет. Я так эмоционально восприняла, потому что сама того не зная, делала больно тебе, когда всякий раз упоминала его имя. Когда рассказывала о том, что Машка в него втюрилась. Когда про жену его говорила. Всего сейчас и не упомнить. Но тогда я тебе столько боли принесла. Прости меня.
- Успокойся. Твоей вины нет. Я сама выбрала этот путь. Но путь оказался в никуда. Мне было хорошо лететь, но что поделать я врезалась на всей скорости. Ведь я не летела, я падала. Сорвалась и полетела, но не вверх, а вниз… Люба, не смей сейчас плакать.