— Остынь, Ходята, он своё уже получил! Лучше пособи молодице, не ровён час, набежит татарва!
Ходята, соскочив с коня, выхватил из-за голенища нож и разрезал сыромятный ремень, крепко впившийся в тело девушки. Светозар, склонившись, подал Росаве руку и помог ей взобраться на жеребца. Прикрикнув, чтобы крепче держалась, он пришпорил коня и стремительно помчался к лесу.
А Ходята, наскоро присыпав убитых снегом, пустился следом, беспокойно оглядываясь на скаку в неясную даль, отблескивающую огненными сполохами. Осадив жеребца возле траурной процессии, Светозар бережно ссадил девушку и кратко рассказал о случившемся.
— Слёзы горю не помощь, — укоризненно покачал головой седоусый старший дружинник Андрей, пытаясь успокоить плачущую Росаву. — Наших вёдер для них не хватит. Вот, прикройся, — он снял с себя и накинул на плечи девушке овчинный кожух, потом протянул платок. — Утрись и расскажи, кто такая, почему за тобой гнались?
А Росава, кутаясь в кожух, обильно смочив слезами платок, всё причитала: «Уж не срежу я волосы с головы моей матушки и не вплету себе в косу!»[3]. И только успокоившись, глотая застрявший ком в горле, поведала, что недалеко отсюда на берегу реки стояла усадьба, где она счастливо проживала с родителями. Но налетели татары и стали угонять со двора скотину. Отец воспротивился, и тогда его затоптали конями. Мать, заголосив, кинулась к отцу, они же зло смеялись, а потом ударили её саблей. О себе лишь сказала, что спряталась в овине, но разбойники его подожгли. Выскочив в беспамятстве, полураздетая, она побежала задворками, но татары увидели и погнались за ней…
— А что сталось дальше, они ведают, — Росава взглянула на Светозара и Ходяту. — Лучше удавиться, чем ходить по белу свету с таким позором!
Выслушав горькую исповедь, Андрей тяжко вздохнул.
— Успокойся, девица, больше никто тебя не обидит. А поезжай-ка с нами в Чернигов, там тебя приветят. Без дела не останешься, забот теперь всем нам хватит. Обезлюдел наш град после «злой чести татарской».[4] Будешь при монастыре святой Параскевы-Пятницы, в монастырском уединении отойдёшь от своего горя. Жить-то ведь надо, нынче не ты одна такая горемычная на Руси.
Сжав рукоять меча, он негодующе обратился к дружине:
— Братья, вы слышали? Вот она — Русь растерзанная и поруганная! — Андрей взмахнул рукой в сторону Росавы. — Ныне беды адовы обрели нас! Уже сила татарская погнула силушку руськую. Уже в чистом поле полегли наши витязи славные, а лисицы их кости обгладывают. Уже пепел и смрад покрыли поля и дубравы, в градах и весях наших слышится стон и плач. Степные хищники безнаказанно рыщут по нашей земле, оскверняют наших юниц и жён! Некому за них заступиться. Дух боязни и печали поселился в сердцах русичей. По всей Руськой[5] земле бродят позор и горе!
Но не будем, братья, отчаиваться! Утвердим сердца наши крепостью и поострим ратным духом! Путь правды воссиял нынче на небесах! А указали нам его благоверный князь Михаил и его верный боярин Фёдор! — Андрей простёр руку в сторону саней, где стояло два гроба. — Не покорились они поганским обычаям хана Бату, а показали бессмертие христианской души! Они живот свой положили за честь нашу руськую и нам завещали её беречь! Так воспрянем, братья, духом! Сердце чистое князя смотрит на нас с горних пределов,[6] просит не дать в обиду лихоимцам поганым нашу отчину — Русь святую, православную! Так будем же достойны светлой памяти нашего князя Михаила и боярина Фёдора! С нами Бог!
Дружинники, грозно потрясая копьями, трижды прокричали в настороженную тишину леса:
— Будем достойны! С нами Бог!
Глава первая
Детство
Подросток лежал на охапке свежескошенной травы и, прищурившись от яркого солнца, напряжённо всматривался в чистое, без единого облачка, небо. Там, в высокой и знойной синеве, распластав крылья, парил сокол. Сердце мальчишки вздрагивало от нетерпения: когда же, наконец, шестокрылец[7] высмотрит свою жертву и начнёт преследование. И вот со стороны озера донёсся лебединый клёкот, юнец встрепенулся и с интересом стал наблюдать за происходящим.
Сокол нагнал лебедей и круто взмыл вверх, потом, сложив крылья, чёрной молнией метнулся в стаю. Строй белокрылых птиц резко сломался, с тревожными криками они ринулись в разные стороны. А хищник, подлетев под вожака, ударил его острым клювом под левое крыло. Обмякнув, вожак камнем скатился в траву, следом за своей жертвой спланировал сокол.
3
На Руси существовал обычай: дочь вплетала в свою косу срезанный с головы умершей матери пучок волос.
4
«Злой честью татарской» Андрей назвал взятие монголо-татарами Чернигова 15 октября 1239 года.
5
По мнению автора, Киевская Русь — средневековое руськое, а не русское государство, где проживал руський народ. Уже позже в силу исторических причин руський народ разделился на украинцев, русских и белорусов.
7
Шестокрылец — так называли на Руси сокола за характерное деление оперения крыла при полёте на три части.