— Вот мы и встретились с тобой, князь, теперь ты ответишь за все мои унижения! — Доман размахнулся и ударил старого князя ногой в грудь. — Теперь ты никто! — избивая Михаила ногами, глумился Доман. — Был князем — стал грязью и теперь валяешься у меня под ногами. Твой Бог высоко, а вера в лучшую долю после смерти только для простаков. Я же хочу хорошо жить сейчас! А ты, если такой праведник, молись, призывай своего Бога и всех святых, может, милуют и спасут, а нет — умою руки свои в крови твоей!
— Нечестивец! — сквозь выступившую на губах кровавую пену прохрипел Михаил Всеволодович. — За мясную похлёбку ты предал свою веру и обычаи своих предков. Но зря выслуживаешься, неверные и тебя не милуют!
Доман в остервенении бил Михаила Всеволодовича, а когда тот затих, выхватил нож и, схватив за волосы, отрезал ему голову. Елдега, указав на неё боярину Фёдору, сказал, что такая же участь постигнет и его, но если он не будет упёртым, как князь, станет вместо него владеть Черниговом. Фёдор, с болью вглядываясь в изуродованное тело своего князя и товарища, собравшись с духом, твёрдо, как и его князь, произнёс: «Не отрекаюсь!». Боярина постигла та же жестокая участь. Доман долго его избивал, а когда Фёдор затих, отрезал ему голову.
Свою смерть князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор приняли 20 сентября (по старому стилю) 1246 года, в день памяти святого мученика Евстафия Плакиды, казнённого за свою праведную веру вместе с женой и детьми.[158]
Монголы приказали не трогать растерзанные тела и долго лежали они в чистом поле. Не прикасалось к ним ни степное зверьё, ни птицы небесные, а по ночам дивным образом появлялись над телами мучеников зажженные свечи. Тогда язычники, чтобы не гневить христианского Бога, разрешили забрать останки.
Так сбылось предсказание инокини Ефросиньи, что Андрей привезёт тела убиенных в Орде её отца и наставника в Чернигов. Андрей, когда забирал останки, поклялся, что с почестями похоронит их в Спасо-Преображенском соборе,[159] а черниговцы обязательно узнают о стойкости Михаила Всеволодовича и его верного боярина Фёдора. Как они, отвергнув все татарские уговоры, с молитвою на устах встретили свою смерть.
Стояла глубокая морозная осень. Печальный обоз по волжскому льду выехал из Орды, через несколько дней его встречали в волжском селении Светозар и Ходята — весть о трагических событиях, разыгравшихся в ставке хана Бату, уже давно прибежала к ним. А уже отсюда траурное шествие направилось во Владимир. Здесь князь Борис с ним расстался и ушёл в своё Ростовское княжество.
Тела князя Михаила и боярина Фёдора переложили в новые саркофаги. Установив их на сани, так как уже лежал большой снег, и санный путь устоялся, Андрей, Светозар и Ходята заспешили с сопровождающими в родной Чернигов. А о том, что случилось с ними в пути, мы рассказали в самом начале нашего повествования.
Елдега, довольный расправой с гордыми руськими, изрядно угостил палача хмельным кумысом. Подобострастно приняв щедрое угощение, Доман быстро опьянел, а когда Елдега махнул рукой, чтобы он уходил, попятился на коленях к выходу и неловко зацепил порог шатра. Последствия такой оплошности были суровы: его тут же схватила охрана и отвела в холодную юрту, где он просидел без пищи несколько дней, пока решалась его судьба. А когда его опять привели к Елдеге, он бросился к нему в ноги и слёзно каялся, что неумышленно наступил на порог. Нойон, памятуя его собачью преданность, даровал ему жизнь, но повелел показательно проучить, ибо закон Ясы незыблем. Доману повесили на шею отрезанную голову собаки и побили горящими палками. Едва он пришёл в себя, ему сунули за пазуху несколько лепёшек и выгнали из Орды. Ненастным осенним днём, больной и плохо одетый, он ушёл. А вслед ему кто-то из татар презрительно бросил: «Шелудивая собака пусть сдыхает в степи!».
Эпилог
Тёплым сентябрьским днём в Спасо-Преображенском соборе шла служба. Перед иконой князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора горело множество свечей. Среди желающих приложиться к образу стояла средних лет женщина с двумя дочерьми, когда подошла очередь, она, чуть слышно шепча молитву, истово перекрестилась и поцеловала краешек иконы. Её примеру последовали дети.
158
Римский полководец Евстафий Плакида жил во время правления императора Траяна (98-117), за отказ отречься от христианской веры был заживо изжарен вместе с женой и детьми в раскалённом медном быке. О его жизни и смерти рассказывает Дмитрий Ростовский. «Четьи-Минеи», «Жития святых» (октябрь).
159
При Иване IV Грозном прах князя Михаила Черниговского и боярина Фёдора перевезли из черниговского Спасо-Преображенского собора в Москву, где положили в специально построенной для них церкви (февраль 1572 года). В настоящее время мощи святых находятся в Архангельском соборе Московского Кремля.