Эта обветренная солнцем кожа. Лёгкая небритость. Упавшая на высокий лоб прядь.
Бокал с шампанским задрожал в её руке. Сердце рвануло вскачь.
Вера бы всё отдала, чтобы войти в зал с ним, вот так под руку, как вошла эта высокая, под стать ему, и невероятно красивая женщина, но…
Вера прикусила изнутри щёку и с улыбкой повернулась к мужу.
О чём бы он её сейчас ни спросил, что бы ни сказал, она всё равно не смогла бы ответить. Её словно распяли голой над горящим костром и поливали сверху ледяной водой одновременно. Боль, злость, любовь, обида, бессилие, гнев, тоска, ревность — всё смешалось в ней в единый безумный коктейль, от которого перехватило дыхание, когда в зал вошёл Марк Реверт. И всё, что она могла сейчас — это грызть щёку, натужно улыбаться и просто дышать.
— А вот и он! — воскликнул губернатор, оторвавшись от группы гостей.
И как бы Вера ни хотела, снова пришлось повернуться.
— Позвольте представить, — радушно приглашал всех обратить внимание на гостя глава региона. — Марк Реверт. Новый владелец «Открытой реки». Рады тебя видеть, дорогой! Сколько же лет прошло? — потрепал он его по плечу по-отечески. — Я уж думал ты никогда не вернёшься.
Какое совпадение, я тоже!
Вера отставила полупустой стакан и взяла с фуршетного стола тарелку.
Когда она злилась, почему-то всегда хотела есть. И, какое счастье, что это было именно так. В конце концов это помогло ей определиться. Злость. Да, пожалуй, всё же злость — то, что она чувствовала сильнее всего.
Когда-то Марк назвал эту особенность «феномен белки». У зверька желание поесть пересиливает осторожность. Но куда же в жизни Веры без Марка. Так она и стала его Белкой.
— Моя подруга, Стелла, — тем временем представил он губернатору женщину, с которой приехал, и Вера положила на тарелку не один, а целых три рулетика, завёрнутых в ломтик бекона и сколотых спажкой.
— Я отойду на минутку? — скользнул рукой по её талии муж.
— Нет! — выпалила она быстрее, чем успела подумать.
— Не понял, — остановился Алексей.
— Ты взял меня с собой именно поэтому? Ты знал, что здесь будет Марк?
— У тебя… — он потянулся к её губе, чтобы убрать кусочек прилипшего паштета.
Блеск, нехороший, похотливый, появился в его глазах, когда он улыбнулся и передумал уходить.
— Я не знал, появится ли он. Но нет, — подтянул он её к себе за бёдра, прижав так, что она почувствовала: он возбуждён. — Я взял тебя с собой не за этим. И не за тем, чтобы ты столько ела, — забрал он у неё тарелку. — Я ведь сказал, что это деловой ужин?
— Да, — сглотнула Вера. Ей не нравился этот блеск в его глазах. Очень не нравился.
— А у тебя сегодня овуляция, — не спросил, констатировал он, истово следящий за её циклом. — Поэтому сейчас мы кое-что сделаем. А потом я тебя кое-кому представлю, — сгрёб он её в охапку и подтолкнул в сторону туалетов, словно ничего другого его больше и не беспокоило — только удовлетворить то ли свою потребность зачать ребёнка, то ли похоть. А, может, всё же дело было в Марке?..
Жёсткий фаянс больно впивался в грудь. Вода с края раковины оставляла на нежной ткани платья некрасивые пятна.
Как же Вера ненавидела сейчас мужа за то, что последние недели он имел её только так — как сраный варвар, как кобель, по-собачьи загнув и схватив за волосы. То ли наслаждаясь процессом, то ли её унижением, то ли своим превосходством.
И то, что «мужик, который её обрюхатил» и «твой бывший ёбарь», как он последние дни называл Марка, сейчас находился в нескольких метрах, где-то за закрытой дверью, видимо, только подхлёстывало его желание.
— Ну, давай же детка, не стой бревном, — шлёпнул он её по заднице. И в кой веки потянулся, чтобы и ей стало приятно. Словно назло Ему, облизал пальцы и решил заставить её кончить. — Давай, покричи, — тёр он клитор.
Горячая волна, что, хотела Вера или нет, растеклась от его пальцев, всё же заставила её прикусить губу и застонать. Неподдельно. По-настоящему. Хоть и едва слышно. Совсем тихо. Она так соскучилась по этому чувству. Но закрыв глаза, представила вовсе не руку мужа, когда застонала. Подчиняясь желанию, что разливалось по телу, отдаваясь этому почти забытому ощущению, она ждала как вот-вот сорвётся к звёздам и боялась только одного, чтобы не прошептать «Марк!»
Ма-а-арк!
— О, да! Да! — орошая её спермой, как племенную кобылу, кончил в неё муж и довольно выдохнул, ловя спазмы её тела. — Да, детка! Тебе было хорошо? — самолюбиво спросил он. Самец!