— За всем.
— Лёш, ты серьёзно? — подала она ему стакан воды со льдом. — На вот, выпей, ты явно перегрелся…
Только полный зал народа, присутствие губернатора и первых людей города, наверное, остановило Алексея, чтобы не выбить воду у Веры из рук и не съездить ей по лицу. Она видела, как сильно он этого хотел. Как стиснул зубы. Как сквозь них процедил «ах, ты, сука».
— Ты пойдёшь с ним, — схватил он её за руку и так сильно сжал запястье, что его лицо побагровело, а её кости, казалось, даже хрустнули. И продолжил в самое ухо злым шёпотом. — Ты будешь делать всё, что он скажет. Сосать, лизать, давать в задницу. Всё, что захочет. И не вздумай даже пикнуть.
— Отпусти, — рванула она руку. Но он не разжал пальцы.
— Не дёргайся. Надевай на лицо улыбку и шагай.
Наверное, только от того, что Вера сейчас была в шоке, в волне чувств, что её захлестнули, решил проявить себя именно прагматизм. Даже цинизм.
— А тебе потом не будет со мной противно? — покосилась она на всё ещё скользящего по ней довольным взглядом мужика. Красивого мужика. Опытного. Искушённого. — После него?
— Ну после твоего ёбаря, — прошипел он, — не было же противно. Так почему же должно быть противно сейчас. Давай, детка, — наконец отпустил он её руку. — Покажи на что ты способна. Если ему понравится, все наши проблемы закончатся.
— А если понравится мне?
Алексей засмеялся.
— Не смеши. Правда я предупредил, что ты в постели так себе. Дохлая рыба. Холодная. Отстранённая. Но он сказал, что его именно такие и привлекают.
— А если я не пойду?
— Ну, наконец-то ты включила мозги. Я уж думала совсем выбил их из тебя в туалете, — он растянул губы в гадкую ухмылочку и наклонился. — Тогда ты больше не увидишь сына. И если пикнешь, или не дай бог устроишь скандал, да что там, просто кому-нибудь скажешь, — зашипел он ей в ухо, — не увидишь никогда.
В зале словно выключили свет, так у Веры потемнело в глазах.
Нет, это не было похоже на пощёчину. Не было похоже на удар по голове.
Это было похоже на разверзшуюся землю. Словно у неё под ногами провалился пол, а она стоит на самом краешке и боится не то, что пошевелиться, даже вздохнуть.
— Ты не посмеешь, — выдавила она. — Он… он же зовёт тебя папой.
— Я и записан его отцом. Поэтому посмею. И не важно, что его отец не я, — хмыкнул Алексей. — Хорош болтать. Пошли.
Он потянул её за руку. И Вера не посмела сопротивляться, не веря тому, что всё это происходит с ней. Что всё это вообще происходит.
— А если… если он меня трахнет, а ты ничего не получишь? — пыталась торговаться она. Включить взрослую разумную женщину, с которой такого в принципе не может случиться, потому что она взрослая и разумная, потому что двадцать первый век на дворе, и она шесть лет замужем за этим человеком. Он не такой.
— Это будет только твоя вина. Значит, плохо старалась.
— А если я залечу от него? Ты уверен, что он будет предохраняться? А у меня овуляция.
— Не смеши, — хмыкнул Алексей. — А то я не знаю, что ты пьёшь таблетки. Неужели, и правда считаешь меня таким тупым?
Нет, она не считала. И это было страшнее всего: что он всё знал.
Только ситуация всё больше походила на бред. Вере хотелось себя ущипнуть, но рука, покрывшись красными отпечатками пальцев мужа и так саднила.
— А если он меня искалечит?
— Плевать! Поправишься. Он же не осёл, так подставляться.
— А если…
— Хватит! — рванул он её за руку. И больше ничего сказать не успел.
— Мне кажется девушка против, — вырос перед Алексеем Марк, заставив остановиться.
— Это не девушка, да будет тебе известно. Это моя жена. Моя жена, Марк.
— И ты считаешь это даёт тебе право оставлять на её руках кровоподтёки? — голос Реверта звучал так, что будь Вера на месте мужа, сейчас бы с ним не спорила.
И ещё больше потому, что как бы ни был разъярён Марк, его помощник, бывшая правая рука отца, Мамай, выглядел ещё опаснее.
Марк смотрел на Веру вопросительно.
— Всё в порядке, — кивнула она как можно убедительнее. — Тебя это не касается. Отойди с дороги.
— Точно? — и не думал он двигаться, да и спросил с издёвкой.
— Да, Марк, — натянуто улыбнулась Вера. — Просто отойди.
С таким же успехом она могла сказать это стене.
— Ой! — неожиданный возглас заставил всех обернуться. — Боже, простите! Я такая неловкая!
Подруга Реверта, которую он представил, как Стелла, пыталась салфеткой стереть с белой рубашки Алексея пятно вишнёвого сока, умудряясь при этом поливать его из зажатого в руке стакана ещё больше.