Лена показала пальцем вперед.
– Вон там есть магазин через две улицы. Я поверну направо, а вам надо будет пройти прямо.
Я замотал головой.
– Э, нет, так не пойдет. Я должен проводить вас до дома и убедиться, что с вами все в порядке.
Она пыталась протестовать, но я был непреклонен.
– Хорошо, тогда пойдем сначала купим сладости, а потом вы проводите меня, – уступила наконец девушка.
Хм, недолго же она сопротивлялась. Мне показалось, что это хороший признак ее симпатии ко мне, хотя что там разберешь с этими девушками. Легче предсказать наступление тропического шторма, чем угадать, что у них на уме.
Искомый магазин обнаружился почти сразу, и я купил там, наконец, кулек разноцветных леденцов. Угостил Лену, и она с удовольствием сунула в рот леденец на палочке в форме петушка.
Мы болтали по дороге, несмотря на крупный падающий снег и рассказали друг о друге. Девушка была отличницей в школе и в институте, помимо этого, еще занималась вышивкой и помогала матери ухаживать за братиком.
Минут через сорок, насквозь промерзшие, мы добрались до дома Лены. Она жила в многоквартирной семиэтажке.
Когда мы вошли в ее двор, на улице уже окончательно стемнело.
– Спасибо большое, – сказала Лена, остановившись напротив меня. – Вот мой подъезд. Вы мне помогли, прямо как рыцарь. И проводили до дома. Даже уж не знаю, как вас благодарить.
– Зато я знаю, – сказал я, обнял ее за талию, привлек к себе и поцеловал в губы.
На пару мгновений ее прохладные губы, все еще сладкие после леденца, раскрылись навстречу моим губам. Мы поцеловались, и я чувствовал себя на седьмом небе от счастья.
Но в следующую секунду Лена уперлась мне в грудь кулачками и оттолкнула меня. Ее огромные глазищи гневно сверкали в свете, льющемся из окон дома.
– Это что же такое! – воскликнула она. – Спас от грабителей и проводил до дома, значит, можно лезть целоваться? Фу, какой бабник.
– Но… – начал было я, и тут девушка влепила мне пощечину. Затем развернулась и убежала в подъезд дома.
Я постоял, потерев пострадавшую щеку, и тоже пошел обратно. Я же говорил, что никогда не разберу, что там у девушек находится в черепной коробке. А еще, возможно, что у советских девушек начала семидесятых совсем другое воспитание, чего я, дурак, совсем не учел.
Вернулся домой я где-то через полчаса, потому что очень устал и замерз, поэтому шел быстрым шагом.
К счастью, мне снова удалось избежать встречи с родителями, потому что они снова напились и легли спать. Бабушка тоже спала. Я поужинал жидким супом.
– Спасибо, Витька, спасибо! – Глаза сестренки сияли, как две маленькие звездочки.
Она тут же принялась грызть леденцы. Под этот хруст я сначала строил планы на завтра, прикидывая, как буду готовиться к соревнованиям, а затем заснул незаметно для себя.
Проснулся я рано утром. Отец на кухне грохотал чайником и сковородой. Мать уже ушла на работу.
– Ты чего соскочил в такую рань? – прохрипел он. – Валяешься же обычно до обеда. Куда собрался?
– В техникум, – ответил я. – А потом на тренировку.
Отец перестал возиться с посудой и бросил заварочный чайник в раковину. Глаза его снова налились кровью, он упер руки в бока и спросил:
– Когда уже тебе выбьют эту дурь из башки? Как ты не можешь понять, что самое главное – это работать не кулаками, а головой. Ты бы лучше слесарем устроился работать в коммуналку, там хоть какие-то деньги начал зашибать. А то сидишь у нас на шее с матерью и в ус не дуешь.
Судя по всему, фразу про работу головой отец слышал в каком-то кино или на радио. Потому что сам он, честно говоря, насчет шевеления мозгами редко когда вспоминал. Это видно по его образу жизни. Сразу ясно, что его цель – это отправить меня как можно быстрее на работу, чтобы потом требовать деньги на содержание. На мое увлечение боксом ему наплевать.
– Сначала в техникум пойду, – набычился я. – А потом на тренировку. У меня городское первенство.
Я посмотрел на него, склонив голову, будто хотел забодать. Сам, однако, размышлял на ту тему, что если я сейчас с ним поссорюсь или, чего пуще, поругаюсь, то всюду опоздаю. Поэтому почему бы немного не сдвинуться тактически, что я от этого теряю?
– А потом посмотрим, может быть, и устроюсь на работу слесарем, – сказал я, чтобы чуток утихомирить отца.
Он и впрямь немного смягчился. Перестал глядеть на меня, как на врага народа, снова вернулся к шкворчащей сковороде.
– Делом займись, сынок, настоящим делом, слышишь? – проворчал он.
Чтобы закончить этот дурацкий и бессмысленный спор, я не стал возражать. Быстро позавтракал и выскочил из дома.