— История не терпит сослагательных наклонений, Энэтоли, — судя по улыбке на его лице, только Джон Доу не испугался завуалированных намёков. Он покровительственно похлопал Коперника по плечу, вернулся к трону и уселся, всем своим видом показывая, кто хозяин положения. — Что было, то было. Зачем ворошить прошлое? Может, поговорим о будущем?
— Да, Джонни, было бы неплохо, — согласился Коперник. — Теперь будущее выглядит куда радужнее. Для нас я имею в виду. И у меня есть много интересных идей, которые постоянно будоражат мой мозг. Идей, которыми я очень хочу поделиться с тобой. С тобой, как с другом. Ведь теперь мы, если можно так выразиться, стали ближе друг другу. Породнились, можно так сказать. Теперь у тебя всего лишь три… А у меня — целый один.
Я скривился и торопливо зажал рот рукой, чтобы не засмеяться. Но так сделал один лишь я. Я стоял сразу за Коперником и не видел эмоций Богдана, Юльки и Аркадия. Возможно, они тоже прикрыли рты руками. Но ни один американский персонаж не улыбнулся. Ни один, кроме Джона Доу. Но тот улыбнулся не радостной, а снисходительной улыбкой.
— И этот "один", я согласен, немного выровнял твоё шаткое положение. Теперь воровать яблоки за забором китайского соседа, ты сможешь не опасаясь, что из будки выскочит собака…
— Я планирую добывать куда более ценную рыбу в северных широтах, Джонни, — Коперник, видимо, просто не желал называть могущественного Джона Доу по-другому. — Сооружу сухопутный кораблик и отправлюсь на север, круша сопротивление, как ледокол. И если кто-то посмеет мне помешать, я обижусь и обращусь к диаспоре. Есть у меня парочка знакомых на знакомой вам земле. Договорюсь с ними обо всём и буду пить коньяк, ожидая добрых новостей. А когда добрые новости обязательно придут, решу, что нафиг мне не нужен север. Мне всегда нравилась Земля Обетованная. Земля на западе. Я недавно заскочил в Ханфилд ненадолго и увидел непаханое поле для деятельности…
— Кому ты смеешь угрожать, белый мусор!? — слушать сладкую речь Коперника, первой невмоготу стало Алише Черри. Она с силой сжала идеально белые зубы и, натурально так, прорычала.
— Алиша, тихо! — Джон Доу осторожно прикоснулся к её руке и посмотрел на "наблюдателя".
Этот момент в лицензионном соглашении я помнил очень хорошо. Момент, где крупными буквами были выведены штрафы и наказания за разжигание межнациональной и межконфессиональной розни. Я наизусть помнил, что запрещены "действия, направленные на возбуждение ненависти, а так же унижение достоинства человека по признакам пола, расы, национальности, языка и происхождения". Любое из этих действий приводило к временному или постоянному бану, если были предоставлены доказательства. И сейчас эти доказательства очень красочно отражались на лице представителя администрации. Хоть очки он так и не снял, перестал стоять истуканом и повернул свою головушку в сторону горячей чернокожей дамы.
— Я вас попрошу следить за языком, — стальным голосом произнёс он.
— Она будет, — одёрнул её Джон Доу, когда Алиша высокомерно ухмыльнулась. — Извините, уважаемый "наблюдатель". Не знаю, что на неё нашло… Даже не знаю, где она увидела угрозу. Обычное хвастовство… Но всё же, Энэтоли, я действительно пригласил тебя к себе в дом не просто так. Не просто попить чаю, ведь я тебе его даже не предлагаю. Нам действительно надо обсудить пару моментов, которые ты, возможно, посчитаешь для себя очень важными.
— Я весь внимание, Джонни. Ты всегда был очень добр ко мне. И, надеюсь, сохранил эту доброту. Как равный с равным, я готов выслушать любые твои предложения.
— Не думаю, что как равный с равным. Это ты погорячился, Энэтоли. Но, возможно, как с одним из тех, кто добился определённых успехов. Нам надо признаться самим себе, что ты обошёл нас на повороте. Признаться, смириться и не посыпать голову пеплом. Хоть на глобальной карте это, по-большому счёту, ничего не меняет, но мы всегда готовы сотрудничать с теми, кто старается и добивается результатов.
— Ты про меня говоришь, Джонни? Это очень лестно с твоей стороны. Я рад, что ты, наконец-то, оценил мои успехи. Раньше ты журил меня и укоризненно грозил пальчиком. Очень вежливо просил не лезть туда, где я могу получить живительных тумаков. И я всегда слушался тебя, как более опытного товарища. Ведь ты же не мог желать мне плохого, верно? Ты всегда старался сделать так, чтобы мы знали своё место и не рисковали зря. Ты всегда переживал за нас. А мы всегда соглашались, ведь не могли перечить тому, кто куда более опытный и закалённый в боях. Но теперь, мне кажется, мы всё же попробуем.