– Алло.
– Привет, Иран! Как наши дела?
– Да всё отлично. Ты, кстати, вовремя – я выиграл, Нейт! Сегодня я порвал с Кэти. Так что, надеюсь, ты ещё не забыл номер моего счёта? – проговорил с победной ухмылкой. В трубке послышалось недовольное ворчание.
– И неужели эта девушка не вызвала у тебя никаких чувств?
– Нет. Видно не нашлась ещё та, которая украдёт моё сердце! Ну ладно друг, давай, до встречи, – и Князев бросил трубку на соседние сиденье.
«Хм, а найдётся ли она?»
Проехав ещё несколько километров, Иран включил «поворотник» и стал заворачивать за угол, как телефон вдруг опять разразился мелодией. Мужчина потянулся за ним, на дисплее высветилось «мама». Но нажав «принять вызов», внезапно почувствовал сильный толчок, а следом резкую боль, волной охватившее все тело. Дальше сознание провалилось в темноту…
– Иран, – послышался нежный голос из динамика, – Иран!
***
– Доктор, как он? – обеспокоено спросила темноволосая женщина. Её глаза были красными от пролитых слез, выглядела она очень уставшей. Рядом стоял её муж и придерживал супругу за плечи. Мужчина в белом халате тяжело вздохнул:
– Авария была тяжёлой. Он жив, но… он сейчас в коме. И как долго это продлится зависит только от вашего сына, – врач опустил глаза.
– Нет... нет! Иран! – послышался полный отчаянья крик, и мать пациента упала в обморок.
***
Голоса… Чьи–то бесцветные и бесплотные громкие голоса в темноте резали по ушам, отдаваясь болью в висках, стуча словно молоты по наковальне.
– … и они говорят: мол, в «рубашке родился», что смог выжить! Представляешь?
…
– … а если не очнется?
– Забудь об этом. На такое счастье и надеяться глупо…
Всё тело нестерпимо болело, словно по нему пару раз проехался бульдозер. От попытки сделать глубокий вздох легкие чуть не разорвало. Князев с трудом приоткрыл налитые свинцом веки. Перед взором возник белый потолок и такого же цвета стены пустой незнакомой комнаты. В воздухе витал удушающий запах медикаментов. Противно пищала аппаратура.
«Я в больнице?» – прозвучала в голове первая оформившая мысль.
Иран повернул тяжелую голову в сторону говоривших: это оказались две молоденькие медсестры в белых халатиках, гласно рассуждающие о чём–то. Вскоре одна из них заметила его движения и, как стояла, так и замерла с открытым ртом. Затем очнувшись, со свистом втянула в себя воздух и немедля подбежала к его койке.
– Святой Боже! – воскликнула она и следом протараторила: – Вы, наконец, очнулись! Лира, зови скорей врача!
Через несколько минут пришёл доктор в зеленом костюме, на вид около пятидесяти лет.
– Здравствуйте, я ваш лечащий врач, Томас Лерк. Ну, и напугали же вы нас, – он поправил очки. – Как вы себя чувствуете? – уточнил проверяя фонариком реакцию зрачков на свет.
– Не очень… Как я тут оказался? – поморщившись от неприятных ощущений, прохрипел Князев.
– Вы разве не помните? Вы попали в автокатастрофу и пробыли в коме почти два месяца.
– Вот как… смутно что–то такое припоминаю, – Иран прикрыл глаза, в ушах зашумело.
– Вы имя свое помните? – с подозрением спросил доктор.
– Иран. Иран Князев, кажется…
– Похоже, с памятью проблем не возникло. Думаю, если будете соблюдать все рекомендации, быстро пойдёте на поправку. Смотрите сюда, – Томас Лерк поводил из стороны в сторону шариковой ручкой, подмечая реакцию пациента. – Я сообщу вашим родным. Отдыхайте пока.
С этими словами врач выплыл в коридор. Чуть позже заглянула медсестра, отрегулировала аппаратуру, поставила систему. Она что–то щебетала или спрашивала, но её слова долетали, словно сквозь густой туман.
Иран перебирал в памяти какие–то смутные обрывки воспоминаний, и постепенно складывалась целостная картинка, однако, такие усилия привели к усилению боли, и так терзавшую его голову. И Князев решил не перетруждаться. Попытался расслабиться, и вскоре окружающие звуки стихли, остался лишь гул и тихий шум моря. Веки внезапно потяжелели. Почудилось, что ласковые волны закачали его в своих объятьях, и через мгновение он провалился в глубокий сон.
Когда очнулся в следующий раз, то в палате царил сумрак. Видимо на город за окном опустилась ночь. Князев сделал глубокий вдох и тут же хрипло застонал из–за острой боли, которая заворочалась в груди, царапая своими когтями.
Он хотел было поднять правую руку, чтобы почесать лоб… но удалось лишь шевельнуть пальцами. Скосил глаза на свою конечность, и брови поползли вверх – гипс. Но удивило не это. Рядом сидела темноволосая женщина, её голова покоилась на белой простыни, челка спала на лицо, не давая рассмотреть гостью. Тусклый свет от лампы стоящей на прикроватной тумбочке, падал на сгорбленную фигуру.