– А вот неправда! Мы с ним просто друзья!
– Ясно всё с тобой, подружка. Иди лучше переоденься.
Вскорости пирог, как и ужин, были готовы, а со двора как раз просигналила машина. Торопливый топот ног Ребекки сообщил, что встречать главу семьи уже поспешили. Из окна Хитана наблюдала, как Иран сбросил сумку с плеча, поцеловал и закружил дочь, та заливисто смеялась. По щеке скользнула слеза, но женщина быстренько её смахнула, пока никто не заметил. Сердце лианами обвила печаль, не хотелось Хитане терять, казалось бы только что обретенное счастье…
– Мама! Папа приехал! – вбежала Ребекка с радостными криками. Князев плёлся следом.
– Привет, – поцеловала. – Как съездил?
– Да напрасно. В Денвере Нейт и без меня отлично справляется, к тому же, его теперь наставляет дед, ещё и Дэвида хочет заарканить в седло. Похоже, старик решил всерьёз сплотиться с семьёй, на старости лет скучно стало.
– Не будь так строг к нему. Лучше поздно, чем никогда, – многозначно.
– Ты права, – огладил щеку и меж тем заправил вишнёвые волосы за уши. Ему так нравилось больше. – Я жутко голоден с дороги. Покормишь?
– Конечно, Ребекка тоже вон, тебя ждала.
– Да–да!
Однако наскоро поужинав, дочь убежала на улицу, погулять. Хитана с мужем остались пить чай, а за ним вели разносторонние разговоры. Но внезапно Хита закашлялась. Иран тут же вскочил и сел перед ней на колени, сжимая её руку в поддержке.
– Хита, опять?!
– Нет, это не приступ, – откашлявшись. А посмотрев на свою ладонь, заметила кровь, с глаз брызнули слёзы. Князев усадил жену к себе на колени, обнял.
– Тише–тише, – шептал успокаивая, гладил по распущенным волосам.
– Иран, мне ведь всё хуже, а до операции ещё неделя…
– Тише, не говори дальше. Даже не думай об этом. Всё будет хорошо.
– Выполни, пожалуйста, одно моё желание – отвези меня в парк Кераку–эн. Я хочу увидеть цветение лотосов, – зелёные глаза с грустью устремились в приоткрытое окно. «Быть может, в последний раз».
– Хорошо, мы поедим послезавтра, – губы мужчины стянулись в тугую полоску, он догадывался, о чём она думала.
***
В парке Кераку–эн собралось много народу, которые с восторгом осматривали чудо природы, начинавшее распускаться. Лотосы являлись символом вечности, сна и тайны ночи. Но самое чарующее зрелище ожидало в сумерках, однако к тому времени парк уже закрывался, лишь одной паре владельцы пошли навстречу. На берегу озера под открытым небом на тёплом покрывале сидел Князев, голова Хитаны покоилась на его коленях, глаза её были обращены к глади озёра, где распустились лотосы. Мужские пальцы перебирали мягкие вишневые волосы.
– Я ведь так и не рассказала, почему так и не стала детским хирургом.
– Нет, когда я спрашивал, ты постоянно уходила от ответа.
– Скорее убегала от себя. Всё изменилось в тот день, девять лет назад. После «памятного» ужина у Ванессы с Марком, наутро мне довелось ассистировать на тяжелой операции: маленький мальчик попал в автокатастрофу со своими родителями, он выжил, а вот они погибли на месте. Осколок металлической трубы застрял в ткани сердца мальчика, и в ходе операции у него открылось сильное внутреннее кровотечение. Спасти его не удалось, он умер на моих глазах…
– В этом нет твоей вины, такое случается.
– Может и так. После мне запретили врачи – советовали исключить сильные эмоции, волнения. А медицина как раз располагает такие переживания, и я ушла, став экскурсоводом. Мечта, к которой я с детства стремилась, обернулась крахом.
– Перестань. Всё что случилось, не вернуть и уже не исправить. Таков круговорот жизни…
– Говоришь, словно мудрец, – подлела беззлобно. – Судьба, да? Знаешь, когда я была маленькая, моя мама часто мне пела колыбельную лотоса из легенды. Ту самую, под которую мы выступали в клубе Треки в Денвере. Тогда мы её переиначили под современный лад.
– Да, припоминаю. Споешь?
– Угу.
В заброшенной дивной долине,
Простирающейся до краев небес,
Царствовал хаос на чудной равнине,
Там пронесся вихрем отвергнутый бес.
Ветер трепал траву и цветы,
Порываясь их безжалостно сорвать,
Отчаянные крики птиц были слышны,
Но их души продолжали сгорать.
Прислушавшись, можно услышать слова
О горькой истории безответной любви.