— О да, господин капитан Визе. Мы даже больше чем знакомы с вами. Уверяю вас, вы сейчас вспомните меня, — вцепившись глазами в парабеллум и выбирая момент для нападения, проговорил Густав.
В это время в верхнюю кромку оврага ударил веер пуль. Били разрывными. И хотя стрелял немец, Густав не мог уже изменить своего прежнего решения. Когда капитан Визе инстинктивно пригнулся, опасаясь пулевых осколков, Густав резко шагнул вперед и ударил офицера ногою под локоть. Пистолет отлетел в сторону. В другую сторону повалился навзничь капитан Визе, не выдержав последовавшего удара под ложечку.
— Теперь я все вспомнил, — икая, пробормотал лежащий на снегу. — Но что за дурацкая привычка таким манером встречать своих старых друзей? К тому же ты действуешь запрещенным способом.
— На правах старого друга не советую вам шевелиться, господин Гельмут Визе. Пистолет у меня в руках, — наклонился над лежащим офицером Густав.
Когда он убедился, что капитан Визе согласен выполнять его приказания, добавил тише:
— Что касается запрещенных приемов, то здесь уж лучше нам не упрекать друг друга: чему научили, то и получайте. Между прочим, вы сами сейчас допустили запрещенный прием — оставили на поле боя своего товарища и убежали.
— Замолчи, предатель! — рявкнул Визе, скрипнув зубами.
Густав не ответил. Да и нужно ли было отвечать вообще? Самым достойным ответом Гельмуту Визе была разыгравшаяся минуту назад трагедия между ним и его бывшим учеником по Фрейбергскому клубу гитлерюгенда.
В дубняке изредка еще хлопали одиночные выстрелы. Потом вдруг все стихло. Двое в буераке — один сидя, другой лежа на снегу — напряженно прислушивались к тишине. От исхода боя там, наверху, могла круто измениться судьба каждого из этих двух: Густав, как и сам капитан, теперь уже хорошо знал, что в пистолете не осталось патронов. Если в дубняке победит гитлеровец, Густаву нечем защищаться. Да и едва ли он станет стрелять в немца. Гельмуту Визе он отомстил, а теперь будь что будет.
Густав приподнялся, оттащил за брезентовый ремень ящик подальше от капитана и опустился на одно колено:
— Можете идти своей дорогой, капитан Визе. Я вас отпускаю.
Густав в самом деле не знал, что ему делать с офицером. Было бы не плохо, если бы тот действительно удалился. Все равно он, невооруженный, вскоре станет добычей партизан.
— Ты очень любезен, Август Мюллер, — проговорил Визе, приподнявшись на локтях и поворачиваясь на бок.
— Густав Мюллер, господин капитан.
— Ты великодушно поступаешь, студент, — продолжал Визе уже совсем спокойно. — Победить профессионального боксера Гельмута Визе и не зафиксировать победы с помощью свидетеля — здесь не видно спортивной гордости, солдат Мюллер.
— Вы все еще надеетесь на чудо?
— Штурмфюрер Фигль сейчас покончит с этим бандитом — и тогда очередь за тобой.
Густав догадывался о возможности такого исхода боя, тем более, что в дубняке последним трещал немецкий автомат. Сапронов отвечал изредка, экономил патроны.
— Слушай, Мюллер, — скороговоркой зашептал Визе, — если сюда возвратится все-таки русский, ты свалишь его таким же манером, как меня. Ясно? Ты сделаешь это по моему приказу, чтобы искупить свою вину перед отечеством.
— Но что это даст? — пробормотал Густав, размышляя совсем о другом. — Их тысячи... Они пошли до Карпат... Вставайте немедленно. Пока еще не совсем рассвело...
Густав и Визе, не глядя друг на друга, думая каждый о своем, вытянув шеи, стали прислушиваться. Так прошло несколько тревожных минут.
Ожидание двух в овраге достигло крайнего напряжения, когда со стороны дубняка послышались тяжелые шаги безвестного для них победителя. Ноги идущего зашуршали по верхней кромке оврага. Густав даже съежился, как под ударом. Но над головой прозвучал спасительный голос усталого Сапронова:
— Давай, давай!..
Накрывшись маскхалатом, Полтора Ивана лежал на дне ямы, в которой колхозники когда-то вымачивали коноплю. В канаву его забросила взрывная волна, потому что в момент вспышки Иван стоял во весь рост. Он поднялся, чтобы окликнуть своего напарника по диверсии. Иван не успел этого сделать, сбитый с ног гулким ударом раскаленного воздуха. Напарник погиб...
Ивану пора было возвращаться. Но его утешала в эти горькие минуты отчаянная суета гитлеровцев. Выскакивая из хат в незастегнутых шинелях, иные даже не успев надеть штаны, солдаты кидались через деревянный мостик к лесу.
Когда первая, затем вторая роты уже в строгом боевом порядке покинули село и на улицах сильно поубавилось немцев, в Иване заиграла озорная задумка: нагрянуть в комендатуру!