Вспоминался отец: суровый, шумный и по-смешному часто моргающий, когда прижимается шершавым подбородком ко лбу сына...
— Андрейка-танцулейка, рос бы, что ли, поскорей-ка! — громыхал над головой отцовский раскатистый басок. Иногда он добавлял серьезно: — Квеленький ты у меня, как лозинка, а время грозовое. Вот-вот молнии засверкают...
Отец очень переживал, когда его после инфаркта перевели в отставку. На постоянное жительство переехал ближе к границе — авось в суровую годину вспомнят и о котовце Иване Величко. Не вспомнили. Сам поехал в Москву на третий день после объявления войны. Вернулся помолодевшим, в генеральской форме. На запыленном «газике» въехал во двор возбужденного училища. Грузный, страдающий одышкой, заглядывал в классные комнаты.
— Андрейка! Мальчик мой!
А по городу, уже охваченному паникой, неслось из квартала в квартал отрезвляющее, стойкое:
— Генерал Величко собирает дивизию добровольцев! Генерал Величко здесь! Не отдадим немчуре родной город!
Жестко, ох как больно колется давно небритый отцовский подбородок. Еще жестче его слова:
— Пиши из эвакуации почаще! Помни: Родина одна у меня, и ты один...
«Разве возможно это все переложить на музыку?» — глядя отцу вслед, думал Андрей
— Ах, папка, папка, — сквозь слезы Андрей уже не различает ни ангелочков, ни решетки. — Как же это ты пропустил танки к станции Раздельной?..
Ему часто снилась эта станция. Не так станция, как поле, где дети искали спасения в пшенице... Невдалеке от Андрея прошла железная махина, сокрушая все. На смятых стеблях Андрей видел капли, похожие на алые росинки...
Алые росы — это все, что осталось от эшелона, от его детства.
Вспомнилась тетка Авдотья, отцова сестра. Высокая, как гренадер, обожженная ветрами и морозами, она больше походила на генерала, чем отец. Недаром ее избрали бригадиром в колхозе. Как теплы и ласковы потрескавшиеся от тяжелой каждодневной работы руки этой женщины! Она разобьется в лепешку, чтобы сделать приятное гостям, попотчевать своего племянника лакомым куском! Но как-то Андрей сильно рассердился на тетку Авдотью. Мальчик любил побегать за ягнятами, он кормил с рук доверчивую и смирную овцу Груньку. Грунька спокойно поднимала голову, когда мальчик окликал ее по имени. Теплыми шелковистыми губами овца собирала крошки с ладони, сопя и забавно покашливая при этом.
Однажды — это было перед отъездом Андрея из деревни — тетка заманила Груньку в сарай. Там она вместе со стариком соседом зарезала и разделала овцу. Мальчик ревел так громко, будто на сковородке жарили его самого. Овец и кур режут — это он хорошо знал. Но представив себе, как тетка Авдотья в одной руке держит корочку хлеба, а в другой нож — он проникся жестоким недоверием к тетке и долго не мог простить ей такую несправедливость.
Кажется, с того дня Андрей стал понимать, что человек сложен, не всегда такой, каким его представляешь себе. И подросши, Андрей с недоверием относился к тетке Авдотье, чем несказанно огорчал отца и ее, добрую труженицу.
«Заманить корочкой хлеба — и обухом по голове» — стало олицетворением неискренности, зла для Андрея. Сейчас вместо доброго, обветренного лица тетки Авдотьи в его памяти появилось надменное лицо фрау Бригитты, которая подала ему чистое белье, накормила сытным ужином и пожелала доброй ночи... Ночь была доброй, полной неистребимых звуков и красок детства. Но может, это и есть та корочка хлеба для овцы? Нет, Андрей овцой не будет, не будет, не будет! Он помнит слова умирающего дяди Василия в теплушке: «Держись, пока силенок хватит!»
«Ах, если бы сейчас в этом бетонном подземелье, хотя бы где-то за стеной, был дядя Василий, — с отчаянием думал Андрей. — Он обучил бы меня тюремной азбуке... Он все может, этот легендарный человек...»
Каким только ветром прибило в их колонну за Яссами этого страховидного от долгих скитаний человека с перевязанной рукой! Дядя Вася умел раздобыть огня, чтобы на коротком привале вскипятить воду в консервной банке, знал, какую траву надо приложить к закровяневшей мозоли на ноге, умел шуткой подбодрить падающего от усталости человека. Даже в вагоне, в кромешной темноте, нащупал и одной здоровой рукой отодрал некрепко прибитую доску... Двое парней и девушка ушли в карпатские леса... На свободу!..
Дядя Василий помог женщине отбиться от назойливого охранника, когда тот пытался забрать у нее ребенка. Зато как жестоко избивали дядю Васю конвойные! Разве мог Андрей спокойно наблюдать это? Он кинулся на краснощекого фельдфебеля и стукнул его головой в подбородок так, что тот выронил автомат. Поваленный рядом с дядей Васей, Андрей закричал в отчаянии: