Лазарет представлял собой глубокий блиндаж, разделенный коридором. В нем имелось несколько комнат, заставленных плетенными из грубой лозы топчанами. Комнатка, в которую провели Густава, была маленькой, на двух человек. Но Валя пока занимала эту комнатку одна. Густава поразила чистота в лазарете — от выскобленного ножом пола до яркой белизны простыней на койках. Среди этой белизны трудно было разглядеть бледное лицо Вали, забинтованное до глаз. Из-под этих бинтов виднелись только шевелящиеся ресницы.
Густав с любопытством и сочувствием глядел на девушку.
— Фрейлейн Валя! Кто бы мог подумать? — вздохнул Густав.
— Да, кто бы мог подумать, — повторила Валя, добавив: — что так закончится моя студенческая практика? — Ресницы ее часто замелькали под бинтами.
— Надеюсь, ваше ранение не так опасно?
— Говорят, что да. Перебита ключица. По сравнению со страданиями Саидова и Артца — пустяки... Саидову ампутировали ногу...
Густаву не терпелось узнать что-нибудь об однополчанине. Он не стал ждать, пока Валя сама догадается рассказать о нем.
— Бедняга Артц, наверное, не перенесет страданий.
— Он сейчас спит после операции. Ему делали переливание крови.
Валя молчала, закрыв глаза. Почти после каждой фразы ей требовалась пауза.
— Артцу дал кровь наш санитар... Артц улыбался, когда ему вскрывали живот. Он глазами просил жизнь у русского врача.
Густава изумило это сообщение.
— Фрейлейн Валя, фрейлейн Валя! — бормотал он в ответ. — Если бы об этом случае с Артцем узнали у нас в Германии... Оружие против вас скоро перестанет быть силой. Поверьте мне, фрейлейн Валя!
Только сейчас Густав заметил, что сзади его настойчиво дергают за френч, напоминая об истекшем для свидания времени. Валя напоследок поблагодарила его глазами, чуть заметно качнула головой.
ГЛАВА VI ОТМЩЕНИЕ 1Самолеты задерживались. Дежурные по целым ночам стыли у костров, поглядывая в заволоченное снежными тучами беззвездное небо. Костры эти готовы были ярко вспыхнуть или загаснуть совсем в зависимости от того, наш или не наш самолет бороздил небо, приближаясь к партизанскому становищу.
Самолеты не садились. Но все чаще партизаны находили в лесу, неподалеку от посадочных площадок, мешки с продовольствием и газетами, на деревьях зависали парашюты с боеприпасами...
Наконец в снежную сутемень по-зимнему пасмурного дня, в такую пору, когда его меньше всего ждали, из-за облаков, сыпавших ледяной крупой, вынырнула большекрылая транспортная машина и стала резко снижаться на лес. Летчик раз и другой обвел машину по точному кругу над посадочной площадкой в квадрате Данчикова и, не набирая высоты, пошел на базу к Пунину. Почти сразу пунинцы передали радиограмму о благополучной посадке машины.
По тревоге запряжено четверо розвальней. На двух разместили тяжелораненых, в том числе Артца и Валю. На остальных санях расселись пленные и конвойные. Данчиков не смог не поехать с ними, хотя по радиограмме его присутствия на партизанском аэродроме не требовалось.
Два часа бешеной гонки лошадей по лесной дороге, а где и запросто по полю — и они на месте. Данчиков немало подивился разросшемуся хозяйству Пунина. Партизаны прочно обосновались в нескольких деревнях, запрятав свои базы в глубине леса. Почти в каждой деревеньке — конные патрули, пушки, минометы. На подступах к радиостанции соединения — вкопанный в землю трофейный танк. Люк снесен. Изнутри танка торчит спаренный тяжелый пулемет на колесе от телеги — для обстрела самолетов.
На аэродроме, несмотря на строжайшее запрещение Пунина, громадная толпа. Сюда устремились все, кто мог — от деревенских мальчишек до командиров партизанских отрядов и бригад, прибывших вроде Данчикова без разрешения,
Пунин холодно поздоровался с Данчиковым, осудительно глянув ему в лицо. Он стоял поодаль от самолета в окружении знакомых Данчикову и совсем незнакомых партизанских командиров. В ответ на вопросительный взгляд Данчикова Пунин недоуменно передернул плечами, разочарованно указав на кучу ящиков и мешков, сваленных неподалеку: вот, мол, и все, что прибыло сегодня.
Двое летчиков уже суетились у мотора, готовя машины в обратный рейс. Партизаны, не приставая без надобности к Пунину, тихо переговаривались между собой. Они с нескрываемым любопытством наблюдали за суетой возле самолета.
Летчики не глушили моторы, торопили, указывая энергичными жестами на небо. Время посадки и взлета им было установлено в Москве.
Сначала погрузили раненых. Их уложили рядами в носовой части самолета. Носилки пристегнули ремнями. Потом по трапу стали подниматься пленные. Лишь Валя, молча сидевшая в санях, все еще не шла к самолету. Она изредка поглядывала в сторону Данчикова, занятого своими мыслями и не замечавшего ее. Около раненой переводчицы хлопотала медсестра...