Данчикову, разгоряченному схваткой, ослабевшему от потери крови, казалось, что враг разгромлен не окончательно, что где-то поблизости капитан Визе собирает остатки своего гарнизона и готовится вместе с резервным отрядом Копфа к реваншу.
Данчиков распорядился переместить командный пункт к верхнему буераку, откуда удобнее развернуться для возможной контратаки. Слабым кивком головы он одобрил действия Густава, когда тот в ответ на растерянный взгляд Сапронова поднял второй ящик рации, чтобы нести ее на новое место.
Юрий сначала отнесся с недоверием к желанию Густава помочь радисту, но потом, поразмыслив, проговорил:
— Давай, давай...
Они были уже недалеко от цели, когда Сапронов, сделав какой-то решительный жест рукой, призывающий замереть, пополз по снегу в густой дубняк на взлобке. Густав стал наблюдать за ним, попятившись назад, радуясь минутной передышке. Пот заливал глаза.
Но отдыхать долго не пришлось. Невдалеке от того места, где скрылся Юрий, зашевелились кусты. На поляну вышел человек. Низко пригибаясь и утопая в замяти, он загнанно озирался, еле переставлял ноги. Время от времени он вскидывал перед собою пистолет и стрелял наобум. Предрассветная сутемень к тому времени совсем поредела. Густав отчетливо видел: в ста шагах от него немецкий офицер. Он был высок ростом, без головного убора.
Несколько мгновений Густав рассматривал офицера со смешанным чувством: он еще не настолько сблизился с русскими, чтобы считать фашиста своим врагом и бояться встречи с ним; но и встреча эта уже не означала для него возвращения к «своим».
Раздались выстрелы, отрывисто, нервно, ожесточенно застрочили сразу два автомата — русский и немецкий. Это было скорее похоже на дуэль с близкой дистанции, чем на перестрелку. По тому, как офицер, пригнувшись еще ниже, рысцой побежал к буераку, Густав понял: Сапронов стрелял не по нему. В дубняке находился еще кто-то.
Скрываться было бесцельно да и поздно. Густав лишь подсознательно вытянулся перед офицером.
— Хелло! Ты кто? — прохрипел офицер, шумно сопя. Его грудь ходила ходуном. Но офицер уже сам видел, что перед ним немецкий солдат. На перекошенной от ярости физиономии офицера возникло нечто подобное улыбке. — Что это за дурацкий маскарад на тебе? — мгновенно сориентировавшись, кивнул он на шапку Густава.
— Я — Густав Мюллер, господин капитан. Из первой роты.
— Доннер веттер! Где-то я слыхал эту фамилию...
— О да, господин капитан Визе. Мы даже больше чем знакомы с вами. Уверяю вас, вы сейчас вспомните меня, — вцепившись глазами в парабеллум и выбирая момент для нападения, проговорил Густав.
В это время в верхнюю кромку оврага ударил веер пуль. Били разрывными. И хотя стрелял немец, Густав не мог уже изменить своего прежнего решения. Когда капитан Визе инстинктивно пригнулся, опасаясь пулевых осколков, Густав резко шагнул вперед и ударил офицера ногою под локоть. Пистолет отлетел в сторону. В другую сторону повалился навзничь капитан Визе, не выдержав последовавшего удара под ложечку.
— Теперь я все вспомнил, — икая, пробормотал лежащий на снегу. — Но что за дурацкая привычка таким манером встречать своих старых друзей? К тому же ты действуешь запрещенным способом.
— На правах старого друга не советую вам шевелиться, господин Гельмут Визе. Пистолет у меня в руках, — наклонился над лежащим офицером Густав.
Когда он убедился, что капитан Визе согласен выполнять его приказания, добавил тише:
— Что касается запрещенных приемов, то здесь уж лучше нам не упрекать друг друга: чему научили, то и получайте. Между прочим, вы сами сейчас допустили запрещенный прием — оставили на поле боя своего товарища и убежали.
— Замолчи, предатель! — рявкнул Визе, скрипнув зубами.
Густав не ответил. Да и нужно ли было отвечать вообще? Самым достойным ответом Гельмуту Визе была разыгравшаяся минуту назад трагедия между ним и его бывшим учеником по Фрейбергскому клубу гитлерюгенда.