***
Маша крепко спала, не реагируя ни на голоса остальных, ни на холодные компрессы, которые постоянно меняла ей Аня, встревоженная высокой температурой сестры.
С наступлением темноты начали укладываться спать. Аня уже собиралась набрать воды, как в палатку просунулась лохматая голова Доминика. Его встревоженный взгляд смягчился, увидев спящую.
— Энни, как она?
— Дом! Я рада, что тебе лучше! Ты как? — девушка вылезла наружу и оглядела парня.
— Норм. Отогрелся, наелся… Что с Мэри? — кивнул тот на палатку.
— Она очень устала. Испугалась, конечно, вымокла, замёрзла. Девушкам нельзя долго в холоде быть, — извиняюще улыбнулась Аня. — Ты ведь знал, что она почти не умеет плавать?
— Не… умеет?!
— Она очень плохо плавает, даже купаться не ходит поэтому… что с тобой?
Опершись на угол палатки, Доминик расширенными от ужаса глазами смотрел перед собой. Его побелевшее лицо с ходящими желваками напугало собеседницу.
— Не умеет… — глухо повторил он. — Блять. Блять! Почему она не сказала?!
— Не хотела никого расстраивать. Ей всегда жутко неудобно от того, что под неё подстраиваются, — мягко ответила Аня, ласково заглядывая в лицо ошеломлённому блондину. — Так что не сердись на неё.
— Я… не… сержусь, — выговорил он, через силу улыбаясь Ане.
— Не волнуйся. Ей просто надо поспать, вот и всё. К утру всё наладится, я думаю, — девушка сделала шаг в сторону реки, но молодой человек взял её за плечо.
— Энни… Можно, я… останусь с ней сегодня? А ты отдохнёшь, — добавил он спустя мгновение, широко улыбаясь.
Аня удивленно приподняла брови, но лицо её сразу прояснилось. Она с улыбкой кивнула.
— Дэн поставит тебе палатку, — добавил Доминик. — А утром приходи, разбудишь её.
Девушка снова кивнула и пошла искать Дэниела, а музыкант спустился к реке, зачерпнул в бутылку воды, хмуро поглядел на уже почти невидимый в сумерках камень у обрыва и поспешил обратно.
***
Маша в милой пижамке с уточками спокойно лежала в своём спальнике, выпростав одну руку поверх тёплого кокона. Её безмятежное лицо почти закрывало влажное полотенце, неприбранные волосы крупными волнами ложились на плечи. Ресницы слегка подрагивали во сне.
Поставив бутылку, Доминик бесшумно присел рядом. Снял нагретое полотенце, намочил, аккуратно убрал со лба намокшие пряди и опустил ткань на горячую кожу. Маша благодарно вздохнула, но не проснулась.
Кончики мужских пальцев прикоснулись к румяной щеке, нежно лаская бархатистую кожу, подушечка большого прошлась по тёплым пухлым губам…
Доминик шумно сглотнул. В голове стало мутно и тяжело, на волю просились те самые желания, которые он так старательно отгонял от себя с того самого момента, как поцеловал её, увидел затуманенные глаза, почувствовал руки на своей коже.
Но ведь это было раньше, — подумал он. Ещё в Лондоне. Неуверенные осторожные прикосновения, взгляды украдкой, невинные поцелуи в щёку… Так неужели он ещё тогда влюбился? Неужели тогда он начал думать о ней не как об очередных фанатках, вереницами проходящих мимо его постели?
Мэри относилась к тому типу девчонок, которых было не так много в его повседневном окружении, — не модельной внешности, некапризная, самостоятельная, тактичная, внимательная. Не обмирающая от его известности и денег. Как было бы здорово всегда иметь возможность смотреть в её глаза, целовать, обнимать тонкую талию, слушать ласковый тихий голос. В конце концов, он был уже достаточно взрослым, чтобы…
Пальцы нежно огладили подбородок спящей и плавно спустились на шею. Остановившись на тонкой пульсирующей жилке, они проследовали дальше, до ключицы, и там в нерешительности замерли.
От лёгкого щекотания Маша нахмурилась во сне и машинально подняла руку к шее. Доминик испуганно замер, когда горячие пальцы обхватили его собственные и прижали к мягкой груди. Страх его тут же сменился более приятными ощущениями. Если бы девушка сейчас проснулась, то увидела бы на лице своего друга самую счастливую улыбку.
Движимый внезапным порывом, молодой человек наклонился и прижался к сомкнутым губам своими. Тайный поцелуй длился всего несколько секунд, и парень с подавленным вздохом выпрямился. К сожалению, Маша так и не проснулась.
Доминик зевнул: он страшно устал. Позволив своей кисти пребывать в плену её пальцев, молодой человек с наслаждением растянулся рядом и медленно закрыл глаза.
***
Аня тихонько откинула полог и застыла на месте. На её удивлённое лицо наползала растроганная улыбка.
Доминик лежал на небрежно постланном пледе с подложенной под голову рукой. По другой по-свойски разметалась волосами Маша, обнимая его за талию и прижавшись настолько, насколько это позволял спальный мешок. Их лица были настолько расслабленными, что Аня затворила вход и на цыпочках отправилась к костру.
Сложно описать спектр эмоций девушки, проснувшейся в объятиях Доминика. Она выспалась как никогда сладко в жизни, но зрелище спокойно сопящего рядом парня моментально прогнало последние остатки сна. С минуту рассматривая мягкие черты мужского лица и подавляя сильное желание расцеловать их, она глубоко вдохнула уже ставший родным запах одеколона, а затем решилась пошевелиться.
Зелёные из-за света внутри палатки глаза тускло сверкнули в полумраке, привычная улыбка от уха до уха осветила мужское лицо.
— Доброе утро, — шепнул он немного хрипло.
— Доброе, — ответила Маша, сразу опуская глаза на видневшуюся в вырезе расстёгнутой рубашки безволосую грудь блондина. — Почему ты здесь?
— Захотелось, — короткий смешок сменился игривым тоном. — Больше не буду.
Не найдясь с ответом, Маша решительно выдралась из теплых обьятий, отвернулась и, убедившись, что прилично одета, выбралась из спальника.
— Ты не выйдешь? Мне надо одеться как следует.
— Конечно, — покладисто кивнул молодой человек, принимая сидячее положение и протирая глаза. Уже снаружи палатки он услышал нежное «спасибо» и удовлетворённо улыбнулся.
========== Глава 18 ==========
После плотного завтрака туристы решили выдвигаться в сторону ближайшего городка с железнодорожной станцией: полудикий образ жизни начинал немного надоедать, да и пора было возвращаться к оставленным в Лондоне делам.
Наступил довольно холодный и капризный август: лето, увы, заканчивалось. Музыкантов с нетерпением ждал Том, сестёр — обратные билеты в Москву.
Сидя плечом к плечу у одинокого дерева, стоящего посреди заросшего высокой травой поля, Аня и Мэттью долго молчали.
— Что у вас дальше по плану?
— Репетиции, интервью, к фестивалю будем готовиться — всё, как обычно. Альбом опять же… Гастроли весной, ты помнишь. А ты?
— А что — я?
— Гхм… Ты же — моя девушка теперь, — повернул голову певец. — Останешься?
— Нет… — Напряженно хмурясь, Аня смотрела перед собой на колыхающуюся под ветром травинку.
— Нет?! — недоверчиво переспросил он, всем корпусом разворачиваясь к ней и с недоумением приподняв брови.
— Я не могу. Пока. У меня там родные, работа…
— А я? — выражение на мужском лице стало до того обиженным, что Аня поневоле улыбнулась.
— А у тебя здесь всё. Я же хочу добиться чего-то, закончить учёбу. А у тебя вся жизнь тут!
— Но я не могу… не смогу спокойно работать без своей «музы», — возразил Мэттью, пытаясь осмыслить и принять услышанное.
Надежда при виде её нежного, но решительного выражения лица медленно угасала. Тонкие сильные пальцы машинально обрывали травинки с такой яростью, что растроганная Аня чуть не расплакалась. С трудом удержав сдавившие горло отчаянные мольбы, брюнет глубоко вздохнул.
— Останься. Ты мне нужна.
— Не могу. Прости!
— Как же мы будем жить?! На две страны?
— Сейчас есть телефоны, Интернет, да и в гости приезжать буду, — примирительно проговорила девушка, глядя на расстроенного музыканта с нескрываемой жалостью и погладив его по руке. Мэттью порывисто обнял её, положил голову на узенькое плечо и обреченно вздохнул.