— Что именно?
— Ничего. Спи.
Через пару дней я предложил ей сходить к нашему доктору.
— Может, он посоветует что-нибудь?
— Зачем? Все равно никаких лекарств я принимать не стану. Терпеть не могу эту химию.
После работы Джан мне позвонила, и мы встретились, чтобы поехать к моим родителям и забрать Итана.
Мои мать и отец, Арлин и Дон Харвуд, жили в старом районе Промис-Фоллз в двухэтажном деревянном доме, построенном в сороковые годы. Они купили его осенью семьдесят первого, когда мама была беременна мной, и с тех пор живут там. Четыре года назад, после ухода отца на пенсию (он работал в управлении городского строительства), мама несколько раз заговаривала о том, что неплохо было бы продать его и переселиться в квартиру в кооперативном жилом доме. Зачем им столько места? К тому же не нужно будет подстригать лужайки и следить за садом. Но папа и слышать об этом не хотел. Мысль о переезде приводила его в бешенство. У них было два гаража, и один отец приспособил под мастерскую, где проводил много времени. Дело в том, что мой отец постоянно искал, что бы такое в доме починить или поправить. Стоило какой-то двери скрипнуть, и он тут же начинал ремонт. У нас никогда не текли краны, не шатались дверные ручки, с окнами тоже все было в порядке. Папа мог с завязанными глазами войти в свою мастерскую и мгновенно найти нужный инструмент.
Он никак не мог понять, почему остальные не относятся к своим обязанностям так же прилежно, как он, и, будучи инспектором по городскому строительству, доставлял много хлопот застройщикам и подрядчикам. За глаза они называли его Твердолобый Харвуд. Узнав об этом, отец стал указывать это прозвище в своих визитных карточках. Вот такой мой папа чудак.
И еще у него имелась привычка всем давать советы.
— Когда сушишь ложки, — говорил он маме, — не забывай переворачивать. Иначе вода оставит на них заметные следы.
— Иди в свой гараж, прошу тебя, — ворчала та. — Не путайся под ногами.
Эти перебранки были у них чем-то вроде игры. Мои родители любили друг друга, и за все сорок с лишним лет брака ни разу серьезно не поссорились.
Мы с женой знали, что нашему сыну будет у бабушки и дедушки по-настоящему хорошо. И к тому же безопасно. Никаких электрических проводов с износившейся изоляцией, оставленных где попало химикалиев, до которых мог бы добраться ребенок. Края ковров в доме никогда не загибались, чтобы за них можно было зацепиться и упасть.
— После тебя вскоре позвонила мама, — произнес я, устраиваясь рядом с Джан в ее автомобиле «фольксваген-джетта». Она молчала, и я добавил: — Сказала, что папа на сей раз придумал что-то особенное.
Джан рассеянно кивнула.
— А еще я сегодня прижал Ривза со счетом за отель во Флоренции.
— А откуда ты узнал про счет?
— Утром поступил анонимный звонок. Женщина рассказала о Ривзе кое-что интересное. Теперь хорошо бы выяснить, сколько еще членов совета продали свои голоса Себастьяну.
— Значит, Финли выперли, а веселье продолжается.
Она имела в виду бывшего мэра, которого застукали с несовершеннолетней проституткой. Он собирался баллотироваться в конгресс, а теперь ему, конечно, путь туда заказан. Он же не Роман Полански, который все равно получил «Оскара».
— Да, — кивнул я, — в мэрии продажных людишек хватает.
— Но разве такой материал у вас напечатают?
Я взглянул в окно и стукнул кулаком по колену.
— Не знаю.
В «Стандард» дела изменились. Газетой по-прежнему владело семейство Расселл. И в кресле издателя сидел — вернее, сидела — Расселл, и по разным отделам были разбросаны разные Расселлы, однако за последние пять лет газета пришла в упадок. Число читателей уменьшилось, а вместе с ними и доходы. Поэтому главной заботой сейчас стало выживание. Газета держала постоянного репортера в Олбани, который освещал все проблемы штата Нью-Йорк, но это стало накладным и приходилось довольствоваться сообщениями информационных агентств. Еженедельное книжное обозрение закрыли, освободив место на задней полосе для мод. Редакционного карикатуриста, необыкновенно одаренного в деле изображения местных чиновников, выставили за дверь, а дыры в номерах начали заполнять работами дешевых художников, не ведавших ни о каком Промис-Фоллз. Передовые статьи раньше давали по две в номер. Теперь у нас появилась рубрика «По стране», где публиковали выжимку из передовиц крупных газет Соединенных Штатов. О себе мы стали писать не больше трех раз в неделю.