Оскар Файн решил, что она уже давно сменила имя и фамилию. Это затрудняло поиск, но он не сдавался: был уверен, что рано или поздно они с подельником решат сбыть фальшивые бриллианты. Он предупредил всех, кто был связан с этим бизнесом, чтобы следили.
Шли годы, но они не объявлялись. Может, узнали, что бриллианты фальшивые. Но все равно они должны были попытаться сбыть их кому-нибудь, кто не разбирается в драгоценных камнях. Когда он увидел по телевизору лицо Джан Харвуд, то сразу понял: это она, Констанс Таттингер. Говорили, что она пропала, ее разыскивают, но Оскар, зная, на что способна эта женщина, не сомневался: она пребывает в добром здравии, — и был уверен, что скоро ей потребуются деньги. Он позвонил куда надо и везде установил полный контроль.
И вот наконец сработало.
— Я в долгу не останусь, — сказал Оскар Файн, расхаживая по подвалу Бануры.
— Нет проблем, приятель, — произнес тот.
— Ты уверен, что это они?
— Абсолютно.
— И сколько ты им предложил?
— Шесть.
Оскар Файн улыбнулся.
— И как они?
— Дуэйн сразу весь задрожал. А женщина… она вроде как…
— Засомневалась?
— Да, насторожилась. Я подумал, что, наверное, хватил лишнего.
— Не стоит беспокоиться. — Оскар Файн посмотрел на часы. — Почти два.
Банура усмехнулся:
— Пора начинать сеанс.
Глава сорок третья
В кухне зазвонил телефон. Я нехотя встал, осторожно обошел оторванные половицы и снял трубку. Номер звонившего не определился.
— Ты будешь гореть в аду, — произнесла женщина.
— Кто говорит?
— Мы не хотим иметь соседа, который убил свою жену. Так что побереги свою задницу.
— А ты побереги свою. Думала, твой номер не определится, а он у меня высветился.
В трубке раздались короткие гудки. Не успел я ее положить, как телефон зазвонил снова. На сей раз номер определился, но был мне незнаком.
— Мистер Харвуд?
— Да.
— Это Арнетт Китчнер, продюсер программы «Доброе утро, Олбани». Мы бы очень хотели видеть вас на нашей передаче. Вам даже не нужно приезжать в студию. К вам приедут, и вы сможете поговорить о создавшейся ситуации, сказать что-нибудь в свое оправдание.
— В оправдание?
— У вас появится возможность дезавуировать слухи о причастности к исчезновению своей жены.
— Но мне пока не предъявили никаких обвинений, — возразил я.
Закончив с телефонными разговорами, я медленно обошел дом, переступая через оторванные половицы, разломанные плинтусы, разбросанные диванные подушки и удивляясь, что на меня нашло. Неужели я потерял рассудок? В дверь позвонили. Это был отец. Увидев погром, он воскликнул:
— Боже, Дэвид, что тут случилось? Ты звонил в полицию?
— Все в порядке, папа.
— В порядке? Тебе нужно позвонить в полицию…
— Это моя работа.
Он посмотрел на меня.
— Как?
Я повел отца в кухню.
— Хочешь пива?
— Да тут ремонта на несколько тысяч долларов, — проговорил он, глядя на рассыпанные по стойке сахар и муку. — Ты что, спятил?
Я открыл холодильник, отодвинутый от стены.
— У меня здесь пиво «Куэрс». Хочешь?
Отец кивнул, взял банку, сорвал крышку и сделал глоток.
— Пиво, наверное, то, что мне нужно.
Я нашел еще одну банку и открыл.
— Зачем ты это сделал? — спросил он.
— Решил поискать, не спрятала ли Джан что-нибудь еще в доме. Хотел найти ее тайник.
— И что ты ожидал в нем увидеть?
— Понятия не имею, — признался я.
Опять зазвонил телефон. Я не пошевелился.
— Ты не собираешься снимать трубку? — спросил отец. — А если это звонит она?
Я снял трубку, вовсе не ожидая, что это Джан.
— С вами хочет поговорить мистер Себастьян, — произнес Уэлленд.
Я вздохнул.
— Хорошо. Я слушаю.
— Не по телефону. На улице.
Я положил трубку и, не замечая вопросительных взглядов отца, направился к входной двери. Отец посмотрел мне вслед и двинулся наверх, оценивать ущерб.
Когда я приблизился к тротуару, из автомобиля вышел Уэлленд в больших темных очках и открыл для меня заднюю дверцу.
— Я не могу с вами сейчас поехать, — сказал я. — Пусть ваш босс опустит стекло, и мы поговорим.
Уэлленд кивнул и легонько постучал в стекло. Через секунду оно опустилось, и в окне появился Элмонт Себастьян.
— Добрый день, Дэвид.
— Что вам нужно?
— То же, что и всегда. Кто эта женщина?
— Я же говорил вам, что не знаю.
— Но мне нужно выяснить, — настаивал Себастьян. — Она нанесла ущерб моей фирме.