Или, если уж дела будут совсем плохи, можно попробовать определить положение корабля по звёздам – вон, астролябия в каюте имеется, а Нари худо-бедно умеет ею пользоваться.
Не слишком хорошо, правда.
Нари вернулась к порту, чтобы ещё разок взглянуть на звёзды и прикинуть, хватит ли её навыков для определения точного расположения судна с помощью астролябии.
– Точно сумасшедшая, – донёсся от койки обречённый вердикт князя.
Шараханья Нари по каюте его разбудили, и он сделал вывод, что она снова пытается сбежать через порт.
– Ты хоть понимаешь, насколько мы сейчас далеко от берега? – продолжил выговаривать он, садясь. – Утопнешь!
Нари прекрасно понимала, что прямо сейчас она и впрямь сбежать бы не смогла, потому что непременно погибла бы в борьбе с волнами. Однако намекать князю на то, что у неё есть более исполнимый план, было бы безумием, поэтому она лишь фыркнула насмешливо:
– Неплохой вариант!
Кьерин поморщился. Потёр лоб рукой. Очень хотелось спать, но строптивая девчонка под боком может учудить глупостей, поэтому лучше, наконец, разобраться, что её не устраивает.
– Почему ты хочешь сбежать? – прямо спросил Кьерин, для которого этот вопрос и впрямь был загадкой. Он полагал, что Нари сказочно повезло, что он обратил на неё своё внимание, и лучшей судьбы она желать бы не могла.
– В самом деле, с чего бы это!.. – хмыкнула Нари, которую весьма раздражала его незамутнённая уверенность в собственной неотразимости. – Я вам говорила, – напомнила она мягким тоном, словно обращалась к душевнобольному, – меня не манит роль вашей наложницы.
– Но почему? – искренне удивился Кьерин, вставая и делая к ней шаг. – Я очень богат, – попытался втолковать он ей. – Ты ни в чём не будешь нуждаться, никогда. У тебя будет всё лучшее из того, что ты пожелаешь! – пылко заверил он.
Она сложила руки на груди и насмешливо поправила:
– Кроме свободы.
Он нахмурился.
– О какой свободе ты говоришь? – переспросил он. – Ты женщина, Нари. Ты так или иначе принадлежишь мужчине!
Она возвела глаза к потолку.
– Большую часть своей жизни я прекрасно жила свободной, и никому не принадлежала, – жёстко отрезала она, и после добавила: – И вам не буду.
Отметя её бредни о том, что она якобы была свободной – должно быть, её отец был весьма глуп и не научил её жизни, – он с нажимом возразил:
– Ты уже моя, Нари.
Ему очень нравилась эта мысль, и выговаривать её было особенно приятно. Он был весьма доволен тем, что встретил такую необычную девушку, и что эта девушка теперь полностью принадлежит ему.
Нари, естественно, его собственнических притязаний не одобрила.
– Я своя собственная, – холодно поправила она.
Её упорство его обозлило. Ему захотелось немедленно утвердить над ней свою власть, заставить её признать, что она принадлежит ему и только ему.
– Твои иллюзии по поводу женской свободы совершенно несостоятельны, Нари, – сухо отметил он, делая ещё шаг к ней.
Она вздрогнула, но отступать было некуда – за её спиной стоял стол.
Он подошёл вплотную – впрочем, не прикасаясь к ней. Лунный свет из порта рельефно высветил черты его строгого лица, и по его выражению она поняла, что он сейчас скажет что-то очень страшное для неё.
– Если ты настаиваешь на том, что ты свободна, – мягко и певуче произнёс он, гипнотизируя её, – то, конечно, как совершенно свободная девушка ты прямо сейчас свободно выйдешь за дверь, – он скривил губы и язвительно закончил: – И я снимаю с себя всякую ответственность за то, что там с тобой сделает моя команда. Поскольку свободная женщина, конечно, сама в состоянии решать свои проблемы подобного рода, – сладким голосом добил он.
Отчаяние и чувство беспомощности захватили её с головой. Он загнал её в угол – во всех смыслах этого слова – и она не видела никакого выхода из этого угла.
– Ах, уже не хочется быть свободной? – издеваясь, поддел он. – Уже хочется быть моей?
Нари в который раз напомнила себе, что лучше он один, чем они все.
Он, в конце концов, даже не был противен. Совсем ещё юный – не красивый, но и не отталкивающий, – и с зачатками хороших манер. Он не казался человеком, который будет груб с женщиной, – в отличие от тех его похотливых товарищей, которых она уже имела несчастье наблюдать.
С ужасом Нари поймала себя на мысли, что, в самом деле, купить свою жизнь и безопасность ценой близости с ним – не такая уж и дурная сделка.
Ей сделалось мерзко и противно; особенно мерзко именно потому, что она всерьёз примерилась к мысли о том, чтобы отдаться ему в обмен на эту самую безопасность.