– Не подходите! – снова потребовала она, перехватываясь покрепче и с недоверием переспрашивая: – Вы меня обманываете, да?
– Смысл мне тебя обманывать, Нари? – сухо открестился он, складывая руки на груди, после чего пояснил: – Положим, я обману тебя сейчас. Чтобы через несколько дней снова наслаждаться подобными картинами? – дёрнул он подбородков в её сторону.
Он говорил справедливые вещи, но ей всё же не верилось, что он, в самом деле, так легко отступил.
– Вы меня отпустите, правда? В ближайшем городе? – срывающимся голосом переспросила она.
– Да, отпущу, в ближайшем ниийском городе, или в другом, если ближайший тебе не понравится, – сухо подтвердил он.
Она прикрыла глаза от облегчения.
В следующую секунду обнаружила, что не знает, как забраться обратно: она держалась тем, что упиралась обеими руками и почти висела над морем.
Он разгадал её затруднения и скучающим тоном уточнил:
– Я могу тебе помочь?
– Да, пожалуйста… – попросила она.
Он подошёл, перехватил её за талию – приятно тёплыми руками – и затащил обратно в каюту.
Несколько секунд она просто дрожала, пытаясь справиться с нервным перенапряжением.
Он, стоя в двух шагах, рассматривал её задумчиво и недовольно.
Когда она справилась с паникой и истерикой, то с ужасом поняла, что не видит на его лице ни досады, ни гнева, ни упрямства – ничего из того, что должно было бы на нём отобразиться, если бы она своим шантажом действительно достигла бы успеха.
– И в чём подвох? – тихо и устало спросила она.
Он наклонил голову, и она вздрогнула от его пронзительного взгляда.
– Ты забыла, Нари, – мягко и спокойно напомнил он, – что у меня полный трюм людей, которых ты назвала… – он издевательски протянул: – Своими друзьями и близкими. Конечно, я пошёл бы навстречу своей любимой наложнице, – с удовольствием протянул он, – и позаботился бы о них, а то и позволил бы ей самой определять их дальнейшую судьбу.
Утомлённо прикрыв глаза, Нари внутри себя признала, что проиграла окончательно и бесспорно.
Он насмешливо продолжил:
– Но, поскольку моя любимая наложница то ли вышла в ближайшем ниийском городе, то ли сбежала, то ли утопла, то ли нашла себе иного покровителя, – он явно с наслаждением перечислил все те альтернативы, которые она для себя рассматривала, – то, конечно, ничто не помешает мне сорвать на них своё неудовольствие.
Он сделал шаг вперёд, подходя к ней вплотную, и мягко продолжил:
– И поверь, Нари, моё неудовольствие… будет очень велико. И я позабочусь о том, чтобы они жили долго, долго, – он наклонился к её уху, – очень долго, и познали его во всей его полноте.
По щекам её покатились бессильные слёзы.
Её не страшила смерть.
Она верила в загробную жизнь, и верила в то, что Господь её не оставит.
Но теперь речь шла не о ней – а о тех, с кем она жила бок о бок всю свою жизнь.
– Вы… – выдавила она из себя с трудом. – Вы… отпустите их, если я… сделаю, как вы хотите?..
Он оглядел её поникшую фигурку с торжеством и великодушно заверил:
– Любой каприз, Нари. Вернуться на тот остров, устроиться в любом другом месте мира, найти новую жизнь в Ньоне. Сможешь поговорить с каждым и решить, что для кого будет лучше.
– Хорошо, – бесцветно ответила она.
Он всё-таки нашёл способ её сломать.
– Ну наконец-то! – с облегчением воскликнул он и весело спросил: – Можем, наконец-то, отправиться спать? И никаких дурацких визгов и побегов из моей кровати? – иронично поддел он.
Она уставила безразличный мертвенный взгляд куда-то в его переносицу, и тихо покорно произнесла:
– Как вам будет угодно, господин.
После чего медленно прошла мимо него и послушно легла на койку, вжавшись в стену.
Он, наблюдая за этим манёвром, нахмурился.
Что-то царапнуло его изнутри – но он не смог понять, что именно.
Вместо торжества победы он чувствовал…
Горечь и разочарование.
Помотав головой, пытаясь отогнать эти неуместные чувства, он тоже лёг, обняв её со спины.
Она не отпрянула, не оттолкнула и даже не вздрогнула, просто замерла в его руках холодной безвольной куклой.
– Точно простынешь, психованная, – пробормотал он недовольно ей в волосы.
Она не отозвалась, и это почему-то вызвало досаду.
Он высвободил одну руку, подоткнул вокруг неё одеяло, потом прижал к себе крепче, пытаясь согреть.
В сердце что-то продолжало неприятно скрести; как будто произошло что-то дурное, что-то ужасно дурное, чего никак не исправить.
Сжав зубы, Кьерин отогнал от себя это досужее чувство, закрыл глаза и велел самому себе засыпать.
Это ему вполне удалось.
Драматично настроенному читателю, жаждущему страданий, предлагается закрыть книгу на этом месте и самостоятельно продумать дальнейшую кошмарную судьбу Нари.