– Что вы себе позволяете? – Шапокляк, наконец, получает свободу и впивается в меня гневным взглядом.
– Всего лишь хочу угостить вас кофе, – говорю невинно, расплываюсь в самой что ни на есть обворожительной улыбке и жестом приглашаю на кухню. – Присаживайтесь.
– Ну раз кофе, – фыркает та и, надменно вскинув голову, проходит мимо меня к столу.
«Вот грымза и есть грымза», – хмыкаю про себя. На лицо прогрессирующий недотрах, только помочь ей в этом вопросе я вряд ли смогу. А вот угостить хорошим кофе – это запросто. Включаю плиту и достаю турку.
– Как вас зовут? – участливо интересуюсь, стараясь расположить к себе.
– Никитина Екатерина Федоровна. – Она оборачивается в мою сторону и сканирует оценивающим взглядом. Не светит тебе ничего, успокойся.
– Козырев Павел Сергеевич, – достаю из кармана визитку и протягиваю ей. Залипает, рассматривая золотые буквы на белом фоне. Дорого и лаконично. Сам выбирал дизайн, настаивая, что визитки должны производить впечатление достатка. Судя по тому, как меняется лицо Шапокляк, старался не зря.
– Так по чьей просьбе, вы говорите, решили наведаться? – словно между делом спрашиваю и ставлю на стол две чашки с ароматным кофе.
– Я ничего не говорила и не скажу, – обиженно надувает губы, но чашку все же берет.
– Почему?
– Потому что не наведываюсь по просьбам, – чеканит каждое слово, словно заучивала наизусть. – У нас существует регламент, которому мы неукоснительно следуем.
– Отлично, – елейно улыбаюсь, подстраивая разговор под новые вводные. – Какой пункт регламента стал отправной точкой в вашем увлекательном путешествии в нашу деревню?
– Анонимный звонок, – нехотя признается Шапокляк и начинает хмуриться, отчего ее лицо приобретает еще более гадкое выражение. Вот вроде не старая, но ведет себя словно сварливая бабка.
– Всего лишь? – удивленно приподнимаю бровь.
Делаю глоток и понимаю, что забыл предложить сахар и молоко. Подрываюсь на ноги и исправляю оплошность. На столе появляются сахар в кубиках и сливки, а также печеньки с конфеты, что не доели мальчишки.
– Да, нам позвонили и вкратце обрисовали ситуацию. – Екатерина кладет пару кусочков сахара, наливает сливки и не спеша помешивает. – А мы обязаны реагировать.
– Кто позвонил?
– Да я не знаю, говорю же, анонимное донесение.
– Что вы собираетесь делать дальше?
– Да ничего, – равнодушно пожимает плечами, делает глоток и щурится от удовольствия.
– Составлю отчет, а там уж пусть начальство решает…
Расплываюсь в довольной улыбке. Кажется, я на правильном пути.
– Можно мне взглянуть на детали отчета?
– Зачем? – Екатерина поджимает губы и качает головой. – Это не положено.
Рассматриваю ее внимательнее, ловя каждое движение. Что-то мне подсказывает, что денег она не возьмет. Да и запугивать женщину как-то не в моих правилах. Жалко здесь нет Ивана, вот он у нас любимчик женщин. А я уж и не помню, как это делается.
– Да бросьте, – говорю вкрадчиво и смотрю прямо в глаза. – Я никому не расскажу…
Мой хрипловатый голос заполняет собой тишину. Екатерина застывает, лишь зрачки неумолимо расширяются.
– Ну хорошо… – сдается она и протягивает свою папку. – А вы кем приходитесь этой семье?
Вот тут, конечно, неувязочка вышла. Но папка уже в моих руках, поэтому мой ответ ничего не испортит.
– Будущий муж Лидии, – кидаю небрежно, открываю отчет и пробегаюсь глазами по заметкам, что оставила Шапокляк. Вот вроде женщина, должно быть какое-то сочувствие и понимание. Солидарность, в конце концов, но нет. Засаживает девчонку по полной.
– Она не говорила…
– Она сама еще не знает, – хмыкаю я, достаю бархатную коробочку из кармана шорт и кладу на стол. – Можете открыть.
Екатерина открывает крышку и ахает. Глаза ее загораются от желания обладать этим кольцом. Кто бы сомневался.
– Очень красивое, – шепчет и нервно сглатывает.
– Нравится? – лукаво усмехаюсь я, прекрасно зная, что играю на алчности этой женщины.
– Безумно…
– Хотите примерить?
– Как-то неудобно, – мнется Екатерина, а сама глаз не отводит с маленького бриллианта на кольце. Только что слюни не пускает от желания обладать этим сокровищем.
– Да бросьте… – достаю из коробочки и протягиваю ей.
Послушно надевает на безымянный палец и залипает.
– Хотите оставить его себе? – искушаю и дразню, как паук неспешно опутывая жертву.