С другой стороны, взяло любопытство, как я теперь воспринимаю аромат и вкус знакомой еды и напитков, и что с ними происходит в организме. Так что в качестве эксперимента насыпал в кружку молотого кофе.
Николь наблюдала за моими манипуляциями с ласковым снисхождением.
— Похоже, мне нужен новый смартфон, — в задумчивости протянула возлюбленная, когда я разыскал зарядную станцию и поставил девайс оживать.
— Ага. И новая работа, — поморщился при мысли, что мне, возможно, тоже.
И новые клиенты. И новые друзья. Раз уж у меня отныне новая жизнь.
— Думаешь, Дэвид меня не простит? — спросила бессмертная, забирая у меня пальто, перекинутое через предплечье.
— Думаю, что я не позволю тебе спать с кем-то, кроме меня, — перехватил белокурую красавицу за талию и, притянув к себе, прошептал у самых губ.
— Ты правда веришь, что я спала со своими клиентами? — с лукавой улыбкой поинтересовалась девушка, которой льстила моя ревность. Я пожал плечами, а она продолжила: — Когда хотела принадлежать тебе одному?..
Интимный шёпот на ухо, согревающий дыханием, невзначай прикушенная нижняя губа, озорной блеск глаз, плавное, невесомое движение всего тела ко мне, и вот я уже поймал коварную искусительницу под бедра, а она впилась в раскрытые губы, обняв меня за пояс коленями.
Вот как надо впиваться в мужчину, а не клыками в шею.
Наконец-то научилась.
Усмехнувшись свои мыслям, отнёс соблазнительную вампирессу в постель и опустился на неё. Пальто выскользнули из её рук где-то на пол пути, за ними последовали мои толстовка и майка — Николь не отличалась терпением и точно знала, чего хочет.
Обняв меня руками за шею, обольстительным тоном произнесла:
— Марк, а ведь это мой первый раз в Манополисе и в мире смертных, — гипнотизируя лисьим взглядом из-под густых ресниц, провела кончиком языка по клыкам и игриво добавила, — поэтому будь со мной нежен.
— Отнесусь со всей ответственностью, — подмигнул любимой и приспустил с покатых плечиков обтягивающее чёрное платье.
Только сейчас понял, что даже на поединок с охотником своенравная бессмертная не соизволила надеть джинсы и не изменила себе.
Хотел бы я посмотреть на начало той схватки. У Ханта определенно отсутствовало сердце, если он сумел устоять перед роковой красавицей в наряде, повторявшем каждый изгиб её тела, и в алом пальто.
Впрочем, Лео, похоже, возбуждали другие вещи.
Мысль мелькнула и пропала, когда Николь потянула меня к себе и вновь захватила губы в чувственный плен, разжигая огонь в груди и в прочих важных местах.
Решив, что мы не в равных условиях, оторвался от трепещущей красавицы и потянул платье наверх, снимая через голову. К моему удивлению, под плотной тканью оказалось тончайшее кружево развратного комплекта.
Из тех, что не скрывают, а демонстрируют и подчёркивают.
— Где же ты его прятала всё это время? — поинтересовался севшим голосом, повторяя поцелуями тонкие лямочки и чисто номинальный лиф.
— Берегла для особого случая, — рассмеялась вампиресса, прогибаясь в спине и подставляя губам покрывшееся мурашками тело.
Тонкие пальчики распаляющими прикосновениями скользили по моему телу, повторяя окаменевшие от возбуждения мышцы и спускаясь к низу живота.
Щёлкнула пряжка ремня, джинсы упали на пол, и мы оба остались в чёрном, дразня друг друга иллюзорной гранью нижнего белья. Какое счастье избавиться от необходимости расправляться с её корсетами и бесконечными юбками, хотя и в них, без сомнения, имелась своя прелесть.
Николь пожирала моё тело глазами и тёрлась о него самыми чувствительными областями, так что я не стал мучить её ожиданием: спустился поцелуями от шеи к груди, пальцами лаская затвердевшие соски, продолжил дорожку чувственных прикосновений по животу, спускаясь туда, где любовница в предвкушении раздвигала бёдра.
Первые минуты ласкал её губами и кончиком языка через кружево нижнего белья, позволяя тому притуплять ощущения. Николь стонала так, что пах сводило сладкой судорогой, но стойко переносила желанную пытку.
Затем приподняла таз, позволяя стянуть с неё декоративный кусочек ткани, и, запустив подрагивающие пальцы в мои волосы, откинулась на подушки. Ласки становились настойчивее и острее, а стоны возлюбленной — всё жалобнее и развратнее. Она извивалась и плавилась в моих руках и губах, но я не позволил ей вспыхнуть.