— Вы не у себя дома, Маркус, — прошипела рыжеволосая вампиресса.
Что, хотел бы я знать, она вообще забыла в моей спальне? Уж не навестить же решила из тёплых чувств?
— Никто не смеет так обращаться с моей собственностью! Или мне посадить вас на цепь?
Я бы на это посмотрел, но решил проявить благоразумие и промолчать.
Правда же облажался, чего греха таить. Да и девочку жалко… теперь. Склонив голову, изобразил нечто вроде раскаяния, чтобы графиня перестала так яриться, а то глаза уже разгорались алым, а на губах появлялся звериный оскал.
— Шарлотта, случившееся — моя вина, — вступилась маркиза, но раздражённая вампиресса не стала её слушать.
— Вот уж от тебя не ожидала, Николь! — вспыхнула красавица, и мне показалось, что в её тоне я улавливаю не только праведный гнев:
— Вам здесь не бордель! Либо научитесь держать себя в руках, либо проваливайте на все четыре стороны! — воскликнула, подрастеряв мягкие светские манеры.
— Равию заберут лекари. Чтобы тебя к тому моменту тут не было, Николь. А вы, граф, приведите себя в порядок! — напоследок съязвила Шарлотта и ушла, грохнув дверью, как не подобает великосветской леди.
— Она права, — вздохнула подруга, нежно повторив абрис моего лица кончиками пальцев. — Лучше, если меня здесь не застанут. Но, Марк, — короткий поцелуй и многообещающий взгляд из-под густых ресниц на прощание, — леди Шарлотта не сможет вечно вставать между нами.
Николь ушла, оставив меня с ворохом нереализованных сексуальных фантазий.
Вздохнув, решил последовать совету графини и к приходу лекарей привести себя в человеческий вид. Точнее, вампирский. Хотелось кусаться и выть от досады. Придется справляться с напряжением подручными средствами.
— Ты с ума сошла!
Пребывая в волнении, леди Шарлотта запустила пальцы в роскошную рыжую шевелюру и расхаживала по спальне Николь, ни на минуту не находя покоя.
Маркиза сидела в кресле у камина и рассеянно наблюдала за подругой. Мысли её были далеко, остались во вчерашней ночи, в чужой спальне, которую так не хотелось покидать.
Не передать словами, как она испугалась, услышав, что Марк не против отринуть человечность. Если что-то она и помнила о Дракарде, так это то, что изредка подобное случалось даже с чистокровными — мысль отдать контроль холодному разуму и инстинктам и не терзаться эмоциями казалась заманчивой.
Однако те, кто рискнул, в итоге потеряли и себя, и рассудок.
Николь не могла такого допустить и вывела Кросса на эмоции так, как умела. Должно быть, его хищная сторона тоже тянулась к ней, так что, к счастью, долго уговаривать мужчину не пришлось. А что произошло дальше…
То, что Марк умопомрачительно целуется она запомнила с Сумрачного бала. Сколько раз ей снилось закономерное продолжение того поцелуя не перечесть, но реальность превосходила самые смелые ожидания.
Если бы графине не понадобилась несчастная Равия!
Маркиза не сомневалась, что успела вмешаться вовремя, и с бедной девочкой ничего бы не произошло, поспи та в кресле ещё немного…
— Что бы сказал лорд Бернард, узнай, что у тебя интрижка с обращённым! — продолжала распаляться Шарлотта, а вот Николь пыл пришлось поумерить, она и без того ощущала сладкое томление внизу живота и не переставала касаться губ, хранивших жар его поцелуев. — У тебя, урожденной маркизы Бертье!
«Сказал бы, что его девочка выросла», — усмехнулась своим мыслям вампиресса.
Она не помнила отца, но, судя по рассказам подруги, они были очень близки.
Справедливый маркиз Бернард Бертье души не чаял в младшей дочке. Николь знала, что он взял в жёны леди Эвелин — её мать — и взаимный интерес супругов перерос в крепкую привязанность. А значит, он смог бы понять её чувства.
— Какой позор! — подруга закрыла глаза ладонями и всхлипнула.
Николь не помнила, насколько высокородной и чистокровной была, много ли значила для неё честь семьи по сравнению с чувствами, а потому не могла разделить смятение графини.
Не говоря уже о том, как она изменилась под воздействием свободных нравов Манополиса.
— Лотти, — позвала вампиресса как можно ласковее, чтобы смягчить чужой гнев. Поймав тонкую ладонь, потянула к себе, вынуждая присесть на подлокотник кресла. — Ты прости за служанку. Мне следовало лучше присматривать за Марком.
Подруга поджала губки, но перебивать не стала, что внушало надежду.
— В конце концов, обратиться во взрослом сознательном возрасте совсем не то же самое, что расти со зверем с рождения. Сколько мы учились контролировать его, лет сто?