Как и с другой — с неё и Орэ.
Нельзя оступиться, дрогнуть, показать свои чувства. Нельзя думать о Марке, позволить ревности закрасться в сердце, ведь герцогу известны ещё не все секреты. И так должно остаться как можно дольше.
Когда музыка затихла, маркиза Бертье, наконец, смогла выдохнуть. Поклонилась с особым изяществом, ласково улыбнулась на публику и постаралась ускользнуть с паркета.
Увы, чудесное возвращение наследницы интересовало не только жениха, но и Старейшин. Возрождая связи с влиятельными вампирами Рубариса, Николь постаралась извлечь пользу и узнать всё, что возможно, прежде всего о помолвке и покушении.
Так она заново познакомилась с герцогом Фредериком Эргеном — приятным и обходительным лордом, одним из старейших и влиятельнейших членов Совета. Бессмертный представился как давний и, судя по доверительной беседе, близкий друг её отца — лорда Бернарда Бертье, чем вызвал любопытство девушки.
Однако, сколько бы вампиресса ни всматривалась в правильные черты, лицо Старейшины казалось ей незнакомым. Тем не менее, она не стала отказываться от предложения дружбы и поддержки могущественного высокородного — у неё и без того осталось непростительно мало друзей в Дракарде.
Ответы маркиза получила неутешительные: помолвка с Орэ де Эвилем, на которую она из прошлого дала согласие, состоялась в присутствии двоих членов Совета и являлась самой официальной и законной из возможных. Стремясь защитить невесту, герцог не распространялся об обручении и в тайне перевёз её в свой особняк.
Николь уже знала от подруги о страшном пожаре во владениях Бертье и о том, что родовое поместье пребывало в запустении: наполовину разрушенное, с разбежавшимися слугами, оставшимися без хозяев.
Она допускала, почему приняла предложение и поддержку влиятельной семьи, могла принять и приглашение погостить в фамильной резиденции де Эвилей до свадьбы.
Вероятно, надеялась поправить своё шаткое положение.
Увы, даже Орэ не мог предусмотреть всего.
Информация об их помолвке просочилась к лордам знатных родов, конкурирующих за власть. Совет Старейшин благоволил безупречно обученному и воспитанному потомку де Эвилей — древнего сильного рода, ставшего правой рукой императоров на долгие десятилетия.
Для того, чтобы склонить чашу весов в свою пользу, жениху не хватало одного — наследника. После бесславной кончины Вацлава III и пресечения династии вопрос встал ребром. Она лишь оказалась той, кто мог дать герцогу желаемое и от кого враги Орэ стремились избавиться в первую очередь.
«Как прозаично», — с горечью подумала девушка.
Она лишилась привычной жизни, самой себя, возможно, своей семьи, потому что сильным мира претило видеть на троне Орэ де Эвиля, которому имела неосторожность отдать руку и, возможно, сердце. Каждый мечтал занять тёплое место или посадить на него старшего сына.
Николь в чужой игре стала разменной монетой.
Маркиза с трудом сдержалась, чтобы не скривиться при очередном из Старейшин и, не приведи тьма, не оскорбить древнего лорда. Проблем в Полночной империи ей хватало с лихвой. Поклонившись и поблагодарив вампира за танец и беседу, отступила.
Отыскав взглядом Марка, пользовавшегося популярностью у влюбчивых столичных красавиц, Николь ощутила острое желание сбежать с ним в мир смертных и оставить прошлое в Дракарде. Чем больше она узнавала, тем больнее становилось.
Прежняя жизнь казалась выжженным пепелищем, на котором не осталось ничего, за что стоило бы держаться.
В какой-то момент бал для маркизы Бертье превратился в единую шумную круговерть, подхватившую и понёсшую её, как сумбурный сон, из которого не выбраться, пока не проснёшься. Имена, титулы, лица — каждый хотел использовать избранницу Орэ, чтобы подобраться к герцогу.
В последний раз она чувствовала себя такой беспомощной во власти Лео Ханта. Тоже на балу, но в другом мире. Те же страх и безысходность, сдавившие горло, мешавшие дышать. То же безразличие и холодность, но учтивость манер.
С той лишь разницей, что теперь у неё десятки преследователей вместо одного.
Оказавшись в руках Марка, Николь в первый раз за долгое время ощутила себя дома. Невыносимо захотелось обнять мужчину, вдохнуть тонкий цитрусово-древесный аромат, чуть резкий, как и он сам, чуть сладкий, как желанные губы, сложившиеся в усмешку.
Язвить Кросс умел, это она поняла ещё в Манополисе.
Новость о помолвке задела его.
Читая в потемневших, как ночное грозовое небо, глазах невысказанные сомнения и ревность, Николь почувствовала, как устала притворяться и бежать. Против воли причинять ему боль, нести бремя тайны в одиночку.