Я догадался, что истерика ещё не миновала. Приняла форму отрицания и поиска виноватых, но не позволяла светской львице мыслить здраво.
— В краях, откуда я родом, не чинят расправу без доказательства вины, — вступился я. — В конце концов, это мог быть и несчастный случай.
Элиот окинул меня благодарным взглядом и скользнул к плачущей девушке, поддержал бедняжку за плечи. Равии крепко досталось, и я взял на себя смелость кивком головы отпустить их обоих.
В случайность я не верил так же, как и в вину Равии.
Если предатель и есть, искать надо среди слуг городской резиденции. Девчонка же приехала вместе с нами и всё время оставалась при госпоже, у неё не нашлось бы возможности испортить карниз. Да и не стала бы она подставляться и помогать Николь и Норе ценой собственной жизни.
Недоброжелатель мог прийти и извне.
«Вы выполните мою просьбу, маркиза, или поплатитесь за упрямство самым дорогим», — всплыл в памяти властный тон герцогини де Лонтельи. Хотел бы я знать, чем Николь заслужила гнев влиятельной особы, и о какой просьбе шла речь, ведь начало разговора я не застал.
Оставив слуг разбираться в спальне маркизы, увёл леди Шарлотту в её покои, пока разгневанная вампиресса не навредила другим или себе.
Николь, едва живая, пересобранная по кусочкам, лежала без сознания в постели графини. При виде неё леди снова ударилась в панику, так что лекарям пришлось дать ей успокоительное и уложить спать рядом с подругой. Благо, широкое ложе позволяло.
Один из лекарей бережно обрабатывал ожоги графини, поскольку с Николь они успели закончить, другой осматривал меня. В зеркало я предпочел не глядеться, вида изувеченных рук и ног хватало с лихвой.
На предложение перевязать раны я махнул рукой, шагнул к столику у постели, на котором стоял высокий кувшин с кровью и жадно припал к нему. Глаза молодого человека расширились, но лезть под руку он не решился.
Сила хлынула в истощённое тело, повреждения вновь стали заживать. Странное дело, уже не в первый раз я замечал, что кровь живой жертвы оказывала на меня иное влияние, нежели остывающая жидкость в сосуде из металла.
Подавил в себе страстное желание броситься на одного из лекарей — так от них было бы куда больше толку. Частое рваное сердцебиение раззадоривало зверя, и я насилу дождался, пока они, поклонившись, покинут спальню.
Николь и Шарлотта спали, повернувшись друг к другу, как два ангела, которыми они не являлись. Придвинув к кровати кресло, я берёг их сон.
Веки тяжелели, голова клонилась к плечу, а я всё гадал, кто и за что ненавидел мою любовь настолько, что попытался уничтожить самым жестоким из возможных способов.
Глава 10
Тот, кто спал в кресле, знает, как это неудобно.
Проснувшись разбитым и затёкшим везде, где только можно, я поднялся и прошёлся по спальне, чтобы размяться. Леди Шарлотта покинула постель, а Николь спала, раскинув руки на подушке.
Выглядела девушка уже лучше, по крайней мере, походила на вампира. Постоял, прислушиваясь к спокойному дыханию возлюбленной, чтобы удостовериться, что с ней всё в порядке, и решил вернуться к себе.
В покоях меня дожидался Элиот — взволнованный и возбуждённый после произошедшего утром, с горящими глазами. Можно подумать, что он получил ожоги чёрт знает какой степени, а не я. Интересно, парень вообще спит?
— Спасибо, что вступились за Равию, милорд, — юноша подскочил ко мне и хотел коснуться рук, но, опомнившись, убрал ладони за спину. — Конечно, я бы и сам, но…
— Потом, — жестом остановил слугу. — Принеси мне чистую одежду, чтобы не сковывала движений — раны болят. Когда вернешься, зайди в ванную, мне понадобится твоя помощь.
Пока Элиот выполнял поручение, я скинул обрывки бального костюма, в которых задержался дольше, чем планировал, и взглянул в зеркало в ванной. Н-да, тело в отметинах и ожогах, от волос осталась в лучшем случае половина, выжженный клок с одной стороны внушал скепсис, но хоть лицо пострадало меньше всего.
Я не леди, переживу. Восстановлюсь, как и всегда.
А вот Шарлотта и Николь к переменам во внешности отнесутся куда более болезненно. Сердце пропустило удар при воспоминании о сжавшейся на полу в смертельных лучах Сортры возлюбленной.
Помотал головой, чтобы отогнать страшные мысли.
Возблагодарив Дракард за то, что додумались до водопровода, набрал тёплую ванну и с осторожностью опустился в воду. Хотелось смыть с себя пыль и пепел вместе с жуткими образами. Тело ныло, но приглушённую боль не сравнить с агонией от прямых ожогов дневного светила.