Моё имя на её устах звучало, как музыка, ласкавшая слух и эго.
Притянул к себе девушку, одинаково боясь причинить боль и потерять её. Стресс и осознание обрушились на меня с опозданием, придавили к кровати. Ощутив вселенское истощение, я на минуту прикрыл глаза, вдохнул тонкий цветочный аромат белокурых волос и провалился в сон.
Вопреки тому, как я отрубился, время прошло в тревожной полудрёме. Я то и дело просыпался и прислушивался, дышит ли Николь, всё ли с ней в порядке. Хотя маркиза спала в моих объятиях, ближе, чем когда-либо, я не мог отделаться от смутного беспокойства.
Не добавляла спокойствия и полупрозрачная ночная сорочка, в которой я оставил бессмертную и которая мало что скрывала. Николь прижималась ко мне во сне, так что я ощущал каждый изгиб желанного тела и не мог вытравить из головы пошлые мысли.
Когда мы, наконец, используем кровать по прямому назначению?!
Ну, второму по счёту после сна.
Ещё пара недель воздержания, и я смогу отказаться от всего мирского и уйти в монастырь. Интересно, в Дракарде есть монастыри? Судя по тому, что вампиры взывали о покровительстве разве что к милостивой тьме, вера бессмертным прагматикам не близка.
Не могу их судить.
Эротические фантазии сменили вполне себе рациональные мысли.
Если в обрушении карниза можно было заподозрить роковую случайность, то два смертельных совпадения — это закономерность. Ни в столице, ни в поместье Сен Клэр больше небезопасно. Пользуясь радушием леди Шарлотты, мы подвергаем её риску.
Графиню спас счастливый случай, меня — преданный слуга, Николь повезло меньше. Останься рыжеволосая вампиресса в поместье, реши разделить наше общество и трапезу, могла бы тоже попасть под удар. Двух отравленных бессмертных едва ли удалось бы спасти.
Учитывая, что и моя жизнь могла оборваться, толком не начавшись.
Если бы мы находились в Касии, могли бы снять жилье в другой стране и исчезнуть за считанные дни, если не часы. В Полночной империи с перемещениями куда сложнее. Да и со средствами, если уж на то пошло́.
Не говоря уже о надоедливом женихе маркизы.
Предложи я Николь внушить какой-нибудь менее чистокровной семье, ведущей простую жизнь на окраине или в соседнем государстве, что мы долгожданные дальние родственники, от герцога де Эвиля ведь не скроешься.
Нашёлся же ненавистный всевластный сноб на мою голову!
Поймал себя на мысли, что до ужаса соскучился по Дэйву. Будь предприимчивый друг рядом, мы бы за полчаса придумали выход из сложившейся ситуации, а потом от души посмеялись бы над ней.
Увы, яфреец остался в Манополисе, и после того, как мы расстались, а затем я и вовсе исчез без предупреждения, вряд ли он вообще захочет видеть меня.
Как я объясню Барнсу, что умер, защищая безрассудную вампирессу, которая работала на него, и сам превратился в вампира? Рациональный делец первым сдаст меня в дурку. Да и стоит ли ему знать пугающую правду?..
Проворочавшись добрую половину дня и так и не придумав приемлемого решения, я наконец сумел заснуть. Видимо, провидение решило сжалиться надо мной и позволить выспаться без беспокойных сновидений.
Тогда я ещё не знал, насколько мне понадобятся силы и ясность мыслей.
Когда Николь проснулась, её ожидал сюрприз: она лежала в горячих объятиях Марка, крепко прижимавшего её за талию к груди.
Тонкая ткань нижнего платья не могла защитить от жара, исходившего от его сильного накаченного тела. Затаив дыхание, вампиресса осторожно повернулась к любимому мужчине, стараясь не потревожить его.
Даже во сне Кросс хмурился, и его веки подрагивали.
Преисполнившись нежности, девушка убрала со лба длинные тёмные пряди и коснулась поцелуем межбровья, надеясь стереть суровость с красивого лица. Не удержавшись, провела подушечками пальцев по шее, груди, рельефному животу.
Бессмертная поймала себя на желании проникнуть за край исподнего, но, поколебавшись минуту, решила не распалять ни мужчину, ни себя. До полного оборота Альдеи осталось всего несколько дней, а после…
Маркиза закусила губу от предвкушения и обняла крепкие плечи возлюбленного.
Ещё никогда в жизни ей так сладко не спалось, в объятиях графа она словно обретала приют. Чувствовала себя желанной и защищённой, и воспоминания об отравлении стирались из памяти, казались далёким страшным сном.
А ведь Марк и тот мальчик — кажется, Элиот — спасли ей жизнь.
Столько жутких, пугающих событий произошло с ней за последние месяцы, что сердце обернулось сталью. В противном случае она бы не выжила или попросту свихнулась.