— Ты знаешь, где сейчас Кросс? — поинтересовалась Николь, с трудом перевернувшись на живот и приподнявшись на локте, чтобы посмотреть на обезумевшую от отчаяния и сомнений подругу. — Ты ведь ему симпатизируешь. Я скажу тебе: он в цепях из серебра истекает кровью по приказу герцога де Эвиля.
— Марк пострадал из-за тебя! — оскалилась графиня, прожигая её взором, полным ненависти и боли. — Ты уничтожаешь всё, в чему прикасаешься!
— Что же ты не убила меня после перехода? — холодно поинтересовалась Николь. — Я осталась одна посреди непроглядной чащи с умирающим обращённым на руках. Лучшего момента не придумать.
— Не смогла, — помолчав, открылась Шарлотта, а у маркизы от горечи, сквозящей в её голосе, защемило сердце. — Ты изменилась и в тот вечер так походила на леди Эвелин, что я не посмела предать память женщины, заменившей мне мать.
— Отправить охотника за моей головой ты посмела, — поддела бессмертная, к физическим страданиям которой добавились душевные от обмана близкой подруги. — Как ты узнала, куда отправить Ханта?
— Когда Орэ заявил, что стал главой рода и теперь я недостаточно чистокровна, чтобы претендовать на роль его невесты, я не хотела видеть ни его, ни тебя, ни твою семью, — выдохнула графиня с печалью, устремив взгляд потухших глаз в огонь камина:
— Избавиться от тебя руками наёмника было проще, чем убить самой. Я не желала невинных жертв и связала Лео условием не убивать смертных. Роковая ошибка.
— Лотти…
— Я же велела не называть меня так! — взвилась графиня.
— Я не стану молить о пощаде, — проговорила Николь, приподнявшись на дрожащих от слабости руках. Подруга напряглась, потянулась к клинку. — Но я прошу у тебя прощения.
Рука рыжеволосой вампирессы дрогнула, коснувшись рукояти.
— Не потому, что боюсь за свою жизнь — ты слышала, она стала хуже смерти — а потому что раскаиваюсь за ту капризную эгоистичную девицу, которой когда-то была.
В два шага Шарлотта подскочила к ней и, схватив за ворот платья, с завидной силой подняла на ноги. Маркиза Бертье смотрела в метавшие молнии глаза подруги открытым взором, отдавая свою судьбу на её суд.
Губы подруги дрогнули, по щекам текли злые слёзы, однако она колебалась. Бессмертная разделяла её боль, ощущая себя чудовищем наподобие Орэ. Она отняла брата и возлюбленного у графини в прошлом, а герцог у неё в настоящем.
— Ненавижу, — прошептала Шарлотта, не сводя с неё беспокойного ищущего взгляда. Николь не сопротивлялась, да и не смогла бы, даже если бы захотела. — Как же я… тебя ненавижу…
Графиня Сен Клэр прижала её к себе спиной, одной рукой держа за шею под подбородком, а другой приставив к горлу клинок. Острие едва касалось кожи, но шипело и обжигало, заставляя слёзы собираться в уголках глаз.
Руки красавицы тряслись, грозя порезать тонкую кожу, и Николь старалась не шевелиться и дышать через раз. Прикрыв глаза, ждала решения подруги, поэтому вздрогнула, когда дверь спальни сорвало с петель.
По закону подлости те двери, которые нужны тебе открытыми, оказываются запертыми, и наоборот. Признаюсь, я слегка не рассчитал силы, когда выбил дверь с ноги, и она влетела в спальню вместо того, чтобы распахнуться.
Впрочем, открывшаяся мизансцена заставила меня позабыть о неловкости.
Я ожидал увидеть герцога де Эвиля, измывающегося над Николь, возможно, застать их за самым нелицеприятным занятием, но никак не леди Шарлотту с болезненно горящими глазами и клинком у шеи моей возлюбленной.
Не представляю, что произошло в покоях за время моего отсутствия, но обе девушки выглядели бледными, заплаканными и измученными.
У маркизы, вдобавок, в нескольких местах было разорвано платье, и из разрезов сочилась кровь. При виде раненной вампирессы зверь взвился, и я с трудом удержал его от расправы над графиней без суда и следствия.
Грохот сломанной двери заставил обеих встрепенуться.
От неожиданности рука леди Сен Клэр дёрнулась, и острие царапнуло горло Николь, оставив тонкий алый порез. Бессмертная зашипела, а графиня растерялась, но жертву не выпустила, прикрывшись ей, как живым щитом.
— Марк… — два тихих неверящих возгласа слились в один.
Не отрывая обеспокоенных глаз от моего лица, Николь потянулась ко мне, но серебро заставило её одуматься. В груди разлилось живительное тепло: возлюбленная ждала и волновалась за меня.
К счастью, я перестал чувствовать себя переломанным зомби, но выглядел, наверное, не лучшим образом: босой, бледный, в крови и с спутавшимися волосами.