— Вот почему я предложила ей встречаться. Влюбилась, как первокурсница, — щёки девушки порозовели.
Я в недоумении вскинул бровь. Многие в её сфере работают на два фронта, но от Дженны, признаться, во внеурочное время я такого не ожидал.
— Однако она отвергла меня, — горько усмехнулась красотка, — потому что любит тебя — идиота, которому всё равно!
— Вряд ли, — губы против воли скривились. Кажется, теряю свою двуличную хватку, — поскольку меня она тоже отвергла. Не хочу огорчать тебя, Дженни, но, боюсь, это была вежливая отговорка, чтобы не ранить твои чувства ещё сильнее.
— До чего же ты дурак, Кросс! — вновь рассердилась Райнер.
У неё, похоже, разгон от сожаления и самоиронии до вспышки гнева происходит меньше, чем за минуту.
— Ты правда ничего не замечаешь? Как она смотрит на тебя? Как улыбается? Кто-нибудь объяснит мне, что произошло между вами? Ведь вы были неразлучны!
— Дженна… — я потянул носом воздух, чтобы справиться с раздражением. — Ты знаешь не всё. Произошла твоя реанимация, загадочная смерть Камиллы. Подозрительно много совпадений вокруг одной девушки.
Дэвид бы мной гордился.
— Боже, ты правда веришь слухам?.. — с недоверием спросила Райнер. — Злые языки в «Дэйвиле» болтают, что одна конкурентка убрала другую, но ведь это чушь! Нет ни следов, ни доказательств, — ага, разве что один свидетель. — К тому же, ты тоже знаешь не всё.
— Что бы там ни было, ты вряд ли сможешь меня удивить.
— В тот вечер я попросила Николь поменяться комнатами по личным причинам. И тем самым подставила себя под удар, ведь избавиться на самом деле стремились от неё.
Впрочем, ничего нового. Я хотел возразить, но Дженна остановила меня жестом:
— Да-да, ты это и так знаешь. Но вот, чего ты скорее всего не знаешь: меня отравила Камилла. Она пыталась убить Николь. Врачи сказали, я осталась жива лишь благодаря тому, что подруга без промедления вызвала первую помощь, и меня госпитализировали. Выходит, Ник спасла мне жизнь.
Я сказал, что меня уже ничто не сможет удивить? Беру свои слова назад. Райнер, пожалуй, удалось. Я сонно мигнул пару раз и с трудом заставил себя закрыть рот.
— Я не знаю, что произошло с Лемейн, но она заслужила наказание. В противном случае, я собственными руками спустила бы мерзавку с лестницы, — глаза шатенки воинственно сверкнули.
Выдохнув, она продолжила:
— В тот день Камилла ведь пришла ко мне, чтобы выговориться и облегчить совесть. Рассказать, что совершила страшную ошибку, которая едва не стоила мне жизни. Думала, что я сплю, иначе ей не хватило бы смелости во всём сознаться.
— Как же вышло, что ты не знаешь, что случилось с ней? — поинтересовался у Дженны.
Как я понимал, между двумя событиями прошло мало времени, возможно, Николь могла застать часть их разговора и…
О чёрт.
— Я лежала под капельницей, вводившей меня в восстановительный сон, — нехотя призналась девушка, словно боялась, что я подвергну её слова сомнению. Но уж в чём, а в том, что видел своими глазами, я не сомневался.
— Я не помню, чем закончилась её исповедь, говорят, самоубийством. Правда, я в это не верю: Камилла слишком любила себя, чтобы совершить подобное.
Я в исступлении потёр лоб и переносицу.
Думал, голову разорвёт от обилия информации и сомнений, но нет: всё внутри заполонила пустота. Равнодушный покой, которого я так желал. Мыслей не осталось, будто меня оглушили тупым ударом по макушке. Наверное, активировалась защитная реакция организма — отключить все до одного чувства.
Не догадываясь о моей прострации, Дженна наклонилась и коснулась ладони.
— Марк, понимаю, звучит как полное безумие, — холодную решимость в её голосе сменили нотки мольбы, — но я прошу тебя помочь. Николь была рядом, когда я попала в беду. А теперь, возможно, в беде оказалась она.
Шатенка в волнении заломила руки. Я молчал.
— Я чувствую, интуицию не обманешь. Кросс, ты единственный, кроме неё, кому небезразличны чужие проблемы. Подумай, если она ни в чём не виновата и пострадает, ты сможешь себя простить?..
— Дело в том, что я не верю в её невиновность, — подбирая слова, пояснил я.
Жалобные глаза Райнер могли растопить кого угодно, и я чувствовал, что начинаю колебаться. Но даже если у бессмертной был мотив, даже если невыносимая стерва Лемейн спровоцировала её, разве убийству можно найти оправдание?
— Неужели ты думаешь, что Николь могла быть замешана в случившемся? — покачала головой куртизанка. Выдержав паузу, добавила:
— Да если бы и была. Камилла изводила её так, как никого прежде. Если бы Ник решилась постоять за себя раньше, возможно, Лемейн не пришла бы в голову безумная идея, и она осталась бы цела.