— Наша реакция, скорость, ловкость во много раз превышают ваши. Конечно, зависит от голода. Мне пришлось потратить последнюю энергию, а потому… Сам видишь, что со мной происходит. Я смотрю в твои глаза, но вижу только пульсирующие под кожей сосуды.
Я не ответил, отпустил её. Сам не до конца осознавая, что делаю, поставил вещи на пол, повесил пальто на вешалку, скинул ботинки и толстовку. Шагнув к напряжённо наблюдающей за моими действиями вампирше, откинул голову, обнажая шею. Успел заметить, как Николь сглотнула, облизала губы.
Глаз я не видел, но представлял в деталях, как они разгораются и меняют цвет, словно сияющие стёклышки в калейдоскопе. Эта штука ушла в прошлое, но я читал о ней в одном из учебников по цветокоррекции. Он там приводился в качестве примера и образного сравнения.
Николь последовала моему примеру: сняла верхнюю одежду и бросила на банкетку, шагнула ко мне и взяла за руку.
«Это что? — буркнул скептик. — Группа моральной поддержки?»
Однако прежде, чем я успел ляпнуть лишнее, вампирша повернула руку ладонью вверх и прошлась по запястью надавливающими движениями большого пальца, разгоняя кровь. Прикосновения холодили кожу. То ли у неё осталось немного сил на чары, то ли у меня поехала крыша, но было в них что-то волнующе интимное.
— Так тебе будет проще остановить меня, если я утрачу контроль, — пояснила девушка, поднося руку к губам и опаляя кожу горячим дыханием — наверное, единственным, что в ней не замёрзло от дефицита сил, крови или чего там ещё.
— Подожди, что?! — с опозданием спохватился я, когда Николь впилась в запястье.
Гипнотического воздействия на меня не хватило (кто бы сомневался!), руку от запястья до плеча прошила резкая боль, и я с трудом сдержал крик, рвущийся из груди, и инстинктивную попытку отдёрнуть руку.
Наверное, помогло осознание, что так я сделаю себе только хуже: я помнил и мёртвую хватку, и острые клыки вампирши и представлял, что останется от запястья, если неосторожно рвануть предплечье.
Лоскутки, вот что.
Губы наяды окрасились в алый цвет. От этих мягких губ, смешивавших тонкое наслаждение с ноющей болью, кружилась голова. Хотя, вообще говоря, кружилась она от потери крови. Да и глупые мысли лезли в неё по той же причине.
И всё же ярко-красные губы на белой коже смотрелись чарующе. Не зря же тема вампиризма оставалась такой притягательной для смертных из века в век и до сих пор не изжила себя. Ну вот, я теперь и говорю, как она. Точнее, думаю… Приехали!
Картинка перед глазами на миг раздвоилась, и я покачнулся. Запястье горело и обжигало, а ещё тянуло. Возможно, я наделён слишком живым воображением, но казалось, я чувствовал, как кровь бежит по жилам, и как жадные губы вампирши выпивают её из меня вместе с жизнью.
На задворках сознания подумалось, что я целиком и полностью в чужой власти. Что возможность остановить упырицу — лишь иллюзия. Что она с лёгкостью убьёт меня, если захочет. Истощит без остатка, а в конце сомнёт, как бумажную упаковку из-под сока.
Я положил ледяную ладонь ей на плечо. Начинал осознавать, почему иногда её кожа была чуть тёплой, а иногда холодной, как вода в проруби.
Кажется, я впал в оцепенение. Сознание отключилось, но тело какое-то время работало по инерции, и нескольких минут хватило предприимчивой вампирше, чтобы усадить жертву на диван. Странно, мне всегда казалось, что бывает наоборот, ну да ладно. Будем надеяться, что всё-таки дошёл сам, а не хрупкая девушка дотащила меня самым позорным образом.
Опустившись рядом, Николь перетягивала раненое запястье тонким самоклеящимся бинтом. Прозрачные голубые глаза сияли, а руки отогрелись, чего я не мог сказать о своих конечностях. Казалось, кончиками пальцев можно заморозить, обратить в статую из чистейшего льда.
— Постарайся не напрягать руку, — закончив с повязкой, Ник поднялась, чтобы отнести бинт на место — в аптечку в ванной.
Освоилась, значит. Интересно, по всем ящикам и интимным уголкам моей студии прошерстила? Не то чтобы мне было, что скрывать, но…
— Сколько пальцев? — с улыбкой спросила она, присев на карточки и показывая знак «V». С недавних пор переставший быть знаком победы.
— Два, — смутившись, буркнул я, не спеша отрывать днище от дивана — голова кружилась, выбивая почву из-под ног. — Я отключился?
— Вроде того, но совсем ненадолго, — кивнула девушка и отправилась в зону кухни.
Встав на носочки, потянулась к шкафчику над столешницей и извлекла оттуда плитку шоколада.
Ясными для меня стали две вещи: укромного уголка в апартаментах не осталось, и надо запасаться сладостями на все случаи жизни. А вернее на один конкретный, хотя превращаться в донора на постоянной основе не хотелось.