— Зачем ты пришла? — присматриваясь к собеседнице, перебил я.
Держалась она выше всяких похвал — спокойная, доброжелательная, рассудительная — ни девушка, ни её версия событий не вызывали острых подозрений. Отчего же меня не покидало назойливое чувство, что она чего-то недоговаривает?
— Мы собирались обсудить ряд вопросов. Я нуждалась в твоём совете, — отозвалась белокурая нимфа, которую мозг отказывался опознавать.
Кто же она? Кэсси? Нет, слишком просто. Аманда? Вряд ли. Дженнифер? Возможно, но нужно что-то помягче.
— Ты совсем ничего не помнишь?..
Я покачал головой. Вчерашний день отсутствовал почти полностью. Предыдущие события всплывали в памяти урывками. Я запустил пальцы в волосы и согнулся, коснувшись лбом коленей. Не помогло, несмотря на приток крови.
Кровь… Отчего сознание цеплялось за это слово?
Я приподнялся и наткнулся взглядом на серебристую змейку цепочки, изогнувшуюся на кофейном столике. Следуя неосознанному порыву, потянулся за ней, пропустил прохладный металл между пальцами. И вспомнил, как сжимал его в ладони до боли. Встрепенулся, но наитие сразу исчезло.
Не везёт…
Незнакомка молчала и наблюдала за мной. Казалось, от зоркого взгляда не укрыться ни единой мелочи.
Ну и ладно, мне скрывать нечего. Кроме, может быть, растерянности, но и её в сложившихся обстоятельствах я не считал зазорной. Удивился самому себе: на меня опустилось спокойствие, граничащее с равнодушием, когда в пору было бы запаниковать.
Увы, я ничего не мог изменить, к чему сжигать драгоценные нервные клетки?
Хотел подняться, но прохладная маленькая ладошка накрыла мои пальцы, удержала на месте. Я поднял удивлённый взгляд на девушку, вскинул брови, однако та проигнорировала немой вопрос, задумалась.
— Марк, — позвала, всем телом подаваясь ко мне.
И без того благозвучный голос сделался манящим, бархатистым. Я и сам не заметил, как наклонился к ней, ведомый загадочной властью — такой же ненавязчивой, как и непреодолимой.
— Мне жаль, что всё так сложилось… Очень, — тихие слова резанули сознание, что-то полыхнуло в голове и затмило взор белой пеленой.
Где я мог слышать их?
Отчего бурной волной окатила тревожность, а тело внезапно похолодело?
Блондинка коснулась щеки, гипнотизируя глубокими тёмно-карими глазами. Готов поклясться, что ещё миг назад они казались голубыми.
Впрочем, я не доверял и самому себе, а потому не стал противиться, когда мягкие губы коснулись подбородка, шеи, призывно раскрываясь, лаская тёплым дыханием.
Чувственный поцелуй в нескольких сантиметрах под ухом сменился укусом — коротким, но болезненным. Я дёрнулся, повинуясь инстинктам, когда чужие руки оплели спину, внушая обманчивое ощущение надёжности.
Больно. Не смертельно, но приятного мало. Я хотел оттолкнуть заигравшуюся девушку, когда меня словно током ударило и вправило мозги на место.
Николь! Её зовут Николь. И она… Чёрт побери, она же вампирша!
А я снова в роли жертвы, закуски, как окрестил меня засранец-Хант. Лео Хант! Хант и его проклятый транс, лишивший возможности не то что двинуться, но и остаться самим собой.
Воспоминания обрушились, сбили с ног, погребли под собой. Свалились, словно старый хлам из забитого под завязку шкафа. Но хлам родной, желанный, способный так много рассказать о тебе настоящем, о том, кем ты являлся, что любил, чем увлекался.
— Ни-и-к, — протянул не без опаски, положив ладони на узкие плечи и отстраняя бессмертную.
Подруга поддалась, бережно извлекла клыки из плоти и выпрямилась. Алые глаза обрели человеческое выражение, сверкнули неприкрытой радостью, и в следующий миг Николь бросилась мне на шею.
Не рассчитав, что успела обескровить меня, повалила на диван, чудом не приложив головой о подлокотник, и сама завалилась сверху. Судя по мелькнувшему на хорошеньком личике удивлению, падения она не ожидала. Но вместо того, чтобы смутиться, вампирша уткнулась носом мне в грудь и засмеялась.
Не придумав ничего лучше, я опустил ладонь на густые светлые волосы, скользнул пальцами по шелковистым локонам, наслаждаясь невесомыми прикосновениями.
Она была рядом.
Так близко, что я ощущал вибрации чужого смеха в груди, где опять зашевелилось то чуждое, забытое чувство, что я привык подавлять в себе. Особенно, когда вампирша вскинула голову и посмотрела на меня долгим красноречивым взором, касаясь кончиком носа моего.