Двигаясь как во сне, бессмертная положила руку на плечо противницы, развернула к себе и словно тряпичную куклу пригвоздила к стене, готовая поставить в неприятном разговоре точку. А вернее, две точки.
Побелевшее лицо Камиллы мигом утратило заносчивое выражение, глаза расширились от ужаса. Девушка набрала в грудь воздуха, собираясь закричать, когда вампиресса сдавила её горло с такой силой, что та поперхнулась.
— Это ты не вставай у меня на пути, Лемейн, — предостерегла ледяным голосом, как будто ей не принадлежавшим. — А то ведь мне надоест терпеть твои гнусные выходки, и я, глазом не моргнув, сверну тебе шею. Тебе ясно?
— От… пусти… — простонала брюнетка, зажмурившись.
Николь и хотела бы, но уже не могла.
Страх жертвы пьянил, а вид неистово бьющейся под пальцами жилки вытеснял из головы любые мысли. Склонившись к ней, вампиресса вдохнула запах девичьей кожи, смешанный с ярким цветочным ароматом. Впилась в нижнюю губу, силясь удержаться от нараставшего соблазна.
— Ты меня поняла? — повторила жёстче, сжимая выскочке горло.
Одного точного движения хватит, чтобы переломить тонкую шейку. Камилла не успеет и пикнуть. А после затащить ещё тёплое тело в туалетную комнату, щёлкнуть замком и…
Сладостная дрожь предвкушения прошлась по телу. Ненависть ослепляла.
Перепуганная куртизанка отчаянно кивала, готовая согласиться с чем угодно, лишь бы спасти свою жалкую жизнь, но её время вышло. Теряя рассудок от гнева и жажды убийства, Николь обнажила клыки.
Неясный глухой шум заставил меня отвлечься от знакомства с очаровательной миссис Фёргус и прислушаться.
Говорят, полагаться на интуицию — женский удел. Это неправда.
Ничем иным я не могу объяснить тревожное чувство, возникшее в груди в связи с затянувшимся отсутствием Камиллы. Наитие было такой силы, что я не сумел избавиться от него и, извинившись перед Ребеккой, отправился на поиски её сестры.
Реальность оказалась куда смелее и изощреннее моих смутных опасений.
Представьте мизансцену: Камилла, белая, как полотно, вжата в стену стараниями Николь с лихорадочно горящими глазами и губами в крови. И всё это за мгновение до того, как вампирша вопьётся в шею окаменевшей жертвы.
Сказать, что я обалдел — это ничего не сказать.
Мы не виделись словно целую вечность, а теперь такая встреча!
При таких, твою мать, обстоятельствах!
— Что здесь происходит? — скрестил руки на груди, попытавшись придать голосу твёрдости.
Бессмертная повернула голову в мою сторону, обжигая безудержной яростью. При виде алых глаз, утративших человеческое, внутри что-то оборвалось. Наверное, последняя нить, связывавшая нас двоих.
Не до конца выйдя из оцепенения, метнул на подругу уничтожающий взгляд. Если бы бушевавшие во мне противоречивые эмоции могли материализоваться, он испепелил бы вампиршу дотла.
И поделом!
К моему удивлению, это заставило Николь опомниться. Сжав губы, девушка ослабила хватку и приблизила лицо к Лемейн.
— Ещё раз ко мне прикоснёшься, и Марк тебя не спасёт, — глядя на соперницу с нескрываемым презрением, предупредила бессмертная, как будто меня вообще не существовало. — Ты забудешь всё, чего не можешь объяснить.
Камилла замерла, не сводя с вампирши глаз, и кивнула, словно зачарованная.
Забыв, как держаться на ногах, сползла по стенке на пол, стоило отпустить её. По лицу несгибаемой гетеры бежали дорожки слёз, на шее остались синеватые следы пальцев, а сама она судорожно пыталась откашляться и сделать вдох.
Заслонив её, я обернулся к Николь, на миг перехватил безразличный жёсткий взор, после чего подруга попыталась удалиться. Я поймал её за руку, вынудив задержаться. Ощутил, как её тело напряглось, но бессмертная остановилась, взглянула на меня поверх плеча.
— Что с тобой? — спросил одними губами.
Вместо ответа вампирша бросилась на меня и прижала к стенке с той же лёгкостью, что и Камиллу. Глаза полыхнули багровым отблеском; оттянув ворот кофты, бессмертная открыла мою шею, облизнулась.
Я не стал сопротивляться: хотел узнать, правда ли подруга сумеет сделать это. Изучая заострившееся лицо спокойным взглядом, ждал, пока она окончательно разрушит всё то, что было между нами.
Николь не смогла.
Всхлипнула, как ребёнок, и зажмурилась. А когда разомкнула ресницы, ясные серо-голубые глаза наполнились слезами. Губы дрогнули. Покачав головой, словно сама не верила в происходящее, сирена отпустила меня и бросилась прочь, чуть не сбив по пути зазевавшегося гостя заведения.