Я допиваю оставшийся – а что я там пью? Честно, я понятия не имею. Но это вкусно. Нет, на самом деле, на вкус дерьмо редкостное, но алкоголь заставляет меня чувствовать себя лучше.
Я испускаю глупый смешок.
Бармен бросает на меня взгляд.
Эх, бармен. Разносчик счастья.
А он симпатичный.
Слишком выхолощенный, на мой вкус, но всё же красавчик.
Не то чтобы меня интересовали мужчины.
Мужчины – ублюдки.
Ублюдки, способные лишь дрочить.
Каждый из них.
Ну, каждый из тех, кого я знала, а было их немного. Но всё равно.
Улыбаясь, я подталкиваю свой пустой бокал к бармену-красавчику.
— Я буду ещё один бокал, что бы это ни было.
Правда, выходит что-то вроде:
— Я буу ещё один бкал, чтобэто ниб ыло.
Но мне всё равно. Я пьяна, и мне просто здорово!
Бармен-красавчик склоняется над барной стойкой. Рукава его рубашки засучены и обнажают красивые руки.
Хотя они и не такие красивые, как у Каса. Руки Каса выглядят сильными и мускулистыми, а ещё у него такая красивая кожа. Её хочется облизать. Я бы точно облизала его руки.
И другие его места.
Так, стоп. Какого чёрта я думаю о сексе с Касом?
Он такой же козёл, как и все остальные. Большего козла я и не встречала.
И вообще он мне не нравится. Совсем.
— Уверена, что это хорошая идея? — спрашивает меня бармен-красавчик.
Я облокачиваюсь на барную стойку и подпираю подбородок кулаками, но он с них соскальзывает.
Я издаю хрюкающий смешок.
Затем я подпираю подбородок ладонью. Так-то лучше.
Мне кажется, или комната начинает кружиться?
— Эт лучшая и-и-и-дея, чт прихдила мне за последнее врмя, — произношу я, широко улыбаясь.
Боже, я не чувствую губ. Странное ощущение.
Бесчувственность – это хорошо.
Бесчувственность значит, что нет боли.
Бармен-красавчик улыбается мне.
— Может лучше кофе?
— М... — Я морщусь. — Кофе по—ирландски?
Он смеётся и мотает головой.
— Тогда нет, сэээр. Я хочу алкоголь. Море алкоголя!
— Думаю, последнее, что тебе нужно, так это ещё больше алкоголя.
— Алкоголь – это всё, что мне нужно.
— Почему? — спрашивает он удивлённо.
— Потому что алкоголь равен счастью.
— Но почему ты несчастлива?
— Кто сказал, что я несчастлива?
— Когда такая симпатичная девушка, как ты, говорит, что алкоголь равняется счастью, это значит, что она несчастлива, когда трезва.
Оу.
Улыбка сползает с моего лица, а язык, развязавшийся от алкоголя, начинает без умолку трещать:
— Возможно, я несчастлива без алкоголя. Это ничего не значит. Многим людям нужен алкоголь, чтобы почувствовать себя счастливыми. Конечно, они все, вероятно, алкоголики, но думаю, что мне стоит это попробовать, потому что больше ничего не помогает. Я так сильно стараюсь, но всё равно умудряюсь всё портить. Мой брат меня ненавидит. На самом деле ненавидит.
— Я прижимаю руку к груди, стараясь, тем самым, заглушить боль. — Он хочет, чтобы меня не было в живых, — произношу я, в конце концов.
— Я уверен, что это не так.
Я смотрю ему в глаза.
— Он именно этого и хочет. Он так мне и сказал где-то час тому назад. Но я его не виню. Я и сама, вроде как, ненавижу себя. Ну, то есть я его подвела. Он – единственный человек, который действительно много значит для меня, и я его подвела. Он меня ненавидит, и в этом он прав. Я косячу, блядь, на каждом шагу. Даже мой шеф меня ненавидит. Кого-нибудь действительно ненавидит его шеф?
— Я уверен в том, что мой шеф меня недолюбливает, — отзывается с улыбкой бармен-красавчик.
— Ну, вот, видишь? — говорю я ему так, будто он только что сказал мне, как исцелить рак. — Ты сказал, что твой шеф тебя недолюбливает. Мой шеф меня ненавидит, черт возьми! Ненавидит так, что на дух не переносит. Да, он, конечно, конченный придурок, но он считает меня привлекательной, так что... Ну, то есть он считает меня привлекательной, но при этом ненавидит меня. Это же странно, да? И что это говорит обо мне? Красивая, но действующая на нервы – вот, что это значит. Все меня ненавидят. Ну, кроме Сиси, любовь ко мне у неё в заводских настройках, так сказать, потому что мы знаем друг друга целую вечность. Если честно, не знаю, чем я заслужила такую подругу, как она, потому что я думаю, что достойна только того, чтобы быть ненавидимой всеми. Я дура. Самая настоящая дура.
Я чувствую, что мои щёки стали влажными, и понимаю, что плачу. Я прижимаю ладони к щекам.
— Эй, ты чего? Я вот не думаю, что ты дура, — говорит бармен-красавчик, протягивая мне салфетку.
— Ты меня не знаешь, — отвечаю я заплаканным голосом, утирая слёзы. — Поверь мне, если бы ты меня знал, ты бы считал меня самой настоящей идиоткой.