— Держись крепче, — шепчет, на секунду разорвав поцелуй, и тут же поднимает меня, а я машинально обнимаю торс ногами, как будто всю жизнь так и висела на нём. Что происходит — не соображаю, просто продолжаю целовать, и всё. Вся злость, что копилась внутри на этого придурка, вылилась в страсть, пока он нес меня на руках в раздевалку, не обращая внимания на гул студентов и возмущения Леонидыча.
Это просто какое-то сумасшествие, у нас обоих поехала крыша, не меньше! И если Тёме так поцеловаться и потрахаться с первой встречной нормально, то я, вообще-то, стараюсь подобные вещи не практиковать. А тут Савельев весь такой деловой, так целуется круто, что я просто теряю голову.
Он заносит меня в раздевалку, прижимает к стене и начинает целовать шею, чуть прикусывая кожу. С губ срывается стон, я успеваю подумать, что пожалею об этом, но поднимаю руки и зарываюсь пальцами в отросшие на затылке волосы Савельева, вдруг вскрикнув от боли в руке…
— Чёрт!
— Что такое? — мама залетает в комнату, пока я не понимаю, где сон, а где реальность. Рука болит неистово, кажется, я треснулась во сне об стену или тумбочку, пока мой мозг показывал картинки, которые никто никогда не должен был видеть. Руки трясутся, сердце колотится, даже дыхание сбитое после такого сна. Приплыли, Гаврилова, доброе утро!
— Да рукой ударилась, — нелепо улыбаюсь маме и мечтаю поскорее принять душ. Похолоднее, желательно. Мама просит меня быть аккуратнее, добавляя, что это всё равно бесполезно, и уходит, оставляя меня наедине с мыслями.
Пока стою в душе, прокручиваю в голове реальность, произошедшую на паре с Савельевым. Мне вообще не нравится, что мозг подкидывает такие ночные сюрпризы после всего, что там было, хотя, честности ради, целуется Артем действительно хорошо. Ну, с количеством девчонок, которым он разбил сердце, неудивительно.
«— Савельев, какого хрена? — я оторвалась от него спустя секунд пятнадцать этого показательного поцелуя, и то с трудом. Этот козел просто положил мне свою огромную ручищу на затылок и не давал отодвинуться ни на миллиметр, нагло врываясь в моё личное пространство своими губищами. Кто разрешал вообще трогать неприкосновенное?
— Спасаю тебя от занятий, — он как-то странно усмехнулся, зачем-то ещё раз чмокнул меня и повернулся к физруку со словами: — Видите, Максим Леонидович? Моя. Пусть посидит, от неё всё равно на паре толку мало будет.
А я что? А я села. Решила, что истерику по поводу выходки закачу ему после пары, потому что палиться, что этот придурь всё придумал, уже было бы тупо. Физрук у нас странный, на предмете помешан, поэтому бегала бы я все двадцать кругов, а с этим козлом, выходит, просто так целовалась бы. Ну нет уж, пусть пойдёт на благое дело, раз уж затеяли…»
Умываюсь и вспоминаю, как подошла к Савельеву после пары, чтобы выяснить, с чего он вдруг решил, что ему все можно, но он просто улыбнулся, щелкнул меня по носу, как ребёнка, сказал какую-то чушь и свалил, даже не обернувшись. Вроде как: «Ну, ты же говорила, что я с рукой виноват, вот, выбил тебе освобождение от физры до конца лечения, радуйся». И ушёл! Нет, просто взял и свалил, не дал даже слова сказать. Мой характер в ту секунду просто забился в уголок и заплакал горькими слезами, потому что несчастный даже не успел себя проявить.
Меня Нежнова потом до самого вечера доставала, пытаясь понять, почему после всего Савельев всё ещё ходит по универу, а не лежит в травматологии с переломанными ногами.
А я не знаю. Видимо, его наглость просто ввела меня в такой ступор, что я даже не до конца осознала, что происходит.
Собираюсь на пары, радуясь, что сегодня физры не будет, а значит, и смотреть на этого кретина мне тоже не придётся. Вообще этот идиотский сон меня немного подкосил, хотя я опять не понимаю почему… Просто картинка была слишком реальной, и теперь у меня всё это мелькает перед глазами, словно реальность и была такой. Упаси Боже. Я бы ни за что не позволила случиться этому в жизни. А сон… Ну, потому что его выходка была достаточно неожиданной, поэтому мой мозг и сошел с ума. Да. Определённо.
* * *
Алиса
Я, кажется, впервые за долгое время не спала всю ночь. Сначала работала почти до полуночи, потому что не рассчитала время и по глупости записала четырех девочек, а потом крутилась всю ночь, не понимая, что мне мешает.
На самом деле понимая.
Сегодня ко мне на маникюр записана мама Егора, но вот сам Егор… Он меня напрягает. Я не знаю, как охарактеризовать происходящее между нами, но явно что-то происходит, и молчать нельзя. Именно поэтому у меня в планах сегодня всё обсудить с Лизой, у которой тоже наверняка есть, что мне рассказать. Вчера нам не особо болталось после физры, хотя, бесспорно, мы успели высказать недовольства друг другу по поводу несчастных хоккеистов. То Савельев достает её, то Колосов не даёт прохода мне. Издевательство какое-то.