Вместо того чтобы видеть себя девочкой, которой и была, я видела в отражении разрушенную женщину. Это так напугало меня, что я пыталась объяснить это матери, но она не могла сосредоточиться на мне и этой моей безумной истории. У нее была своя собственная проблема, ее брак трещал по швам, поэтому я выскользнула из комнаты и вернулась к лошадям. Я прижалась рукой к теплому коричневому плечу кобылы и прошептала ей: «Все будет хорошо».
«Каждая среда требует своих игр, – говорит «Британника для подростков». – Дети в деревне играют в другие игры по сравнению с городскими детьми. Аналогично дом и школа требуют разного рода игр». В школе я пыталась стать чирлидершей, как будто помпоны были способны компенсировать все остальное, но несмотря на годы своих занятий танцами я не была одной из этих девочек. Они чувствовали разницу между мной и собой. Год за годом я пробовалась и каждый раз видела свое имя в списке выбывших, даже в тот год, когда мать была приглашенной судьей. Наконец в восьмом классе надо мной сжалились и сделали меня запасной. Надев пояс своей матери, я втиснулась в свитер и штаны, с восторгом наблюдая за каждой баскетбольной партией команды «Индейцы», что иногда укрепляло мою выносливость, это вообще прочный фундамент для пылких миниатюрных девочек.
Дома моя основная игра была «Начинающий сыщик», я была увлечена ею в любое время дня и ночи, внимательно наблюдая и прислушиваясь ко всему, чтобы понять, что произойдет дальше. Шаги в коридоре: тяжелые или легкие? Там идет мать или отец? В ванную или в спальню? То, как закрывалась дверь, имело важное значение, потому что можно было распознать, в каком настроении закрывающий – в обычном или сердится? Спокойно открывает дверь или возится, ругается. Запах пива, виски и узо, каждый из которых отличается кислинкой или сладостью, когда его источают поры. Гудение электробритвы, аромат одеколона в воздухе, слабый запах дерева и ванили в «Олд Спайс» – это самые точные признаки того, что отец уходит из дома.
Но он оставался дома, даже когда уходил. В моем воображении каждый уголок дома был под его наблюдением, и эти воображаемые камеры оставались угрозой до моих тридцати лет. Оставшись одна в своей комнате, на кухне или даже на улице, я играла так, будто за мной следят. Я боялась, что, если расслаблюсь, отец воспользуется этим моментом и застанет меня врасплох. Однажды я гуляла на улице и заметила, что моя майка надета задом наперед. Никого рядом не было, поэтому я стала переодевать ее прямо на улице, но мои руки запутались в бретельках, неразвитая грудь обнажилась, и когда я подняла голову, отец уставился на меня через нашу дверь. Я отвернулась, будто не видела его, как будто я обычная девчонка, наблюдающая за птицами, но почувствовала, как сосуды моего лица широко раскрылись, а щеки, без всякого сомнения, побагровели.
Я никогда не слышала, чтобы отец рассказывал о своих детских играх, но есть одна игра, которую знают греческие дети, она называется «Все кругом». Все держатся за руки в кругу, а в центре этого круга стоит один ребенок спиной к стулу. Дети в кругу поют дразнилку, рифмованную песенку, а когда заканчивают петь, то они размыкают руки и садятся, пока кто-нибудь пытается выбить стул из-под ребенка в центре, заставляя того упасть на задницу. Если ребенок упал, то он остается в центре, а если нет, то тот, кому не удалось заставить центрального ребенка упасть, занимает его место. «Дети в деревне играют в другие игры по сравнению с городскими детьми».
В США ребенка в центре круга мы называли «оно». В Греции такого ребенка зовут «Манолис». Это имя моего отца. По-английски Мэнни.
Отбросьте в сторону мысли о том, что это похоже на издевательство. Представьте, что вы выросли, и все вокруг знают песенку, в которой ваше имя является синонимом неудачника. Весь смысл этой игры в том, чтобы не быть Манолисом. Возможно, именно этого и хотел мой отец. Он говорит, что перебрался в Америку за возможностями, но кто знает, когда эта идея впервые посетила его. Может, он был ребенком, который устал от дразнилок. Может, такое количество дразнилок превратило его в мастера этого самого дела. Разве в этом не может быть смысла? Сколько жизней разрушил человек, который так и не смог пережить насмешек на детской площадке.