– Даже вы? – я указала взглядом на её необычный обруч на шее.
– Особенно я, – среагировала Маргарита, – Мы все вам немного обязаны сейчас. Понимаете ли, когда в лагере проживает «донор», мы все получаем лучшее содержание, финансирование, обеспечение. Так что все должны обходиться с Вами наилучшим образом. Есть у Вас пожелания? – она придвинула листок бумаги и приготовилась записывать.
– Я хочу домой. В мой мир, где бы он ни находился. Сейчас же!
Маргарита отложила ручку и исподлобья устало посмотрела на меня:
– Не оригинально, уж поверьте. Вы будете здесь, пока Алькальд будет Вами доволен. Вы можете получить многое из того, о чём местным обитательницам нельзя и мечтать: украшения, угощения, дорогие вещи. Чего бы вам хотелось?
– Мне ничего не нужно, кроме свободы, – я шмыгнула носом и замолчала. Разговор не получался. Поразмыслив, я попросила:
– Расскажите, как я в этот мир попала?
Маргарита покачала головой:
– Это запрещено. Задавать вопросы Вам можно только Алькальду и ответы получите тоже от него. Я могу достать Вам только вещи. Зато любые.
– Может никто не узнает, если Вы мне расскажете, как отсюда сбежать? – я с надеждой взглянула ей в глаза, но она осталась непреклонна.
Я посмотрела на потолок: за нашей беседой наблюдали через камеру с оптическим темным стеклом. Кто бы это ни был, Маргарита не захочет рисковать остаться без головы за одно неосторожное слово. Как знать, может за подобную небрежность и болтливость в прошлом её наградили этим увесистым и смертельным украшением?
– Мне ничего не нужно, – четко выговорила я, смотря прямо в камеру.
– Что ж, моя дверь всегда открыта для Вас, – Маргарита пожала плечами.
На улице вечерело. У Тамары я приняла душистую ванну с пеной и розовым маслом, которую нагрели специально для меня. Мои джинсы и футболку я, после рьяного сопротивления, вынуждена была отдать в стирку. Тамара очень настаивала на ярко-голубом платье, но, видя моё упрямое выражение лица, молча достала почти такие же джинсы и водолазку. Близился вечер и от этого становилось тревожно. Меня причесали. Нина молча проводила меня до машины.
Глава 10
Алькальд деловито взглянул на меня и заметил:
– Эти дурехи не дали Вам платья?
– Мне предлагали, но я не захотела, – Я прошла в центр комнаты, где уже стоял стул, села и закрыла глаза.
– Вам следует прислушиваться к мнению специалистов, – слегка растягивая слова, произнес он. Я открыла глаза: Алькальд сидел за столом, не выказывая никакого интереса ко мне, заполнял бумаги. Я затихла. Прошло около часа, но он так и не взглянул на меня.
Я начинала нервничать. Вчерашняя «процедура» почти убедила меня в её безобидности для меня, я почувствовала себя в относительной безопасности, а теперь что-то шло не так. Я не понимала: как должна реагировать, что должна сделать?
Наконец, он вышел из-за стола и медленно подошел ко мне. Настольная лампа освещала его жесткое лицо. Он некоторое время смотрел на меня, потом, будто размышляя о чём-то, спросил:
– Вера, вы скучаете по мужу? Сестре? Матери?
Я округлила глаза:
– Вы меня отпустите?!
– Пока я только спросил, скучаете ли Вы по ним? – он явно вёл к чему-то, но я не понимала, что именно ему нужно.
– Скучаю, да, – Я выжидательно смотрела на него.
– Испытываете ли вы тоску по близким? Может, гнев? Можете что-нибудь мне рассказать про вашу сестру, например?
– Зачем? – я почувствовала, как накатывают слезы, но держалась.
– Мы с Вами вчера решили, что постараемся стать «друзьями», помните? А у друзей принято делиться личными переживаниями, разве не так?
– Но меня похитили, держите за забором, никуда не пускаете! А теперь хотите знать о моей семье? – я совершенно не понимала, к чему этот разговор, но голос уже дрожал.
– Рассказывайте, Вера, у нас вся ночь впереди, – Алькальд встал за моей спиной.
Я выдавила несколько общих фраз и заревела. В этот момент почувствовала сильную боль прямо в центре груди, она поднималась и уходила куда-то вовне. Я постаралась взять себя в руки, подышать, успокоиться, но услышала строгий голос за спиной:
– Даже не думайте останавливаться, рассказывайте дальше!
– Моя сестра замечательная, – рыдала я, – Она моя лучшая подруга. А сейчас ей ещё хуже, чем мне, потому что она не знает где я, что со мной… Мой любимый, наверное, с ума уже сошел! А я ничего не могу сделать, чтобы дать ему хоть какой-то знак, что я здесь, что я жива! Моя мама… мама, у неё больное сердце…она может не перенести моего исчезновения…