— Что ещё?
— Да это, — смущённый взгляд в мою сторону.
— Говори! Это Хозяйка Леса, при ней можно. Она и без тебя обо всём знает.
Я сморгнула слёзы, улыбнувшись в волосы Северуса. Но прислушалась, продолжая его гладить по вздрагивающей спине. Я всё знаю, скажут тоже!
— Так это, — Лис переступил с ноги на ногу. В нём и правда, было что-то лисье. То ли рыжие волосы, то ли взгляд хитрый, но прозвище очень подходило к его подвижной худой фигуре. — Мы ещё одного детёныша нашли. Не оборотня.
— И что? — грозно насупился хозяин дома. — Забыли, как поступать надо?
— Так это тот самый щеночек, — замявшись, выдавил Лис. Всё же он меня стеснялся. Даже неловко было, я тут гостья, а не он. — Гада того, Люпина.
Сивый стремительно побагровел, даже уши запылали, и смущённо посмотрел на меня:
— Простите, госпожа, я отлучусь…
— Нет! — Сев у меня на руках даже плакать перестал. — Ведите сюда этого мальчика! Ну, живо!
Парни уставились на меня потрясённо, и я сразу струхнула. Ага, раскомандовалась тут.
Но Фенрир, раздув ноздри, тут же успокоился и кивнул Лису, садясь обратно за стол:
— Приведи. И невесту свою не забудь. Или нет её?
— Есть, — прохрипел рыжий, тоже покрывшийся ярким румянцем, и шмыгнул за дверь.
А я медленно выдохнула. Ну надо же! Неужели сейчас вживую увижу маленького Ремуса Люпина? И как мне заставить оборотней его не кусать? Или уже?
— Мам, — позвал меня Сев, — ты не сердишься?
— Ну конечно нет, маленький, — поцеловала я его в лоб. — Я так рада, что ты нашёлся!
— Мам, я столько интересного видел! И единорожку даже.
— Единорога? — удивилась я.
— Ага, он прокатить меня хотел, а тут волки. Они его спугнули.
— А чего ж ты сбежал в лес, милый?
Сев нахмурился и выпрямился у меня на коленях. Отвёл взгляд.
— Я не сбежал, я тебя искать пошёл. И папу. Мне Данко сказал, что вы в лес пошли.
— А что же Данко? Отпустил тебя одного?
— Не, он заснул.
— Заснул?
— Ага. Я сказал ему: «Спи!». И он заснул.
Тут Малена поставила перед Севом тарелку с кусочками жареного мяса и положила толстый кусок хлеба. Малыш сглотнул, глядя на еду. Я устроила его поудобнее и позволила есть руками, как хозяева. Всё равно вилок не наблюдалось. Не ложкой же жаркое подцеплять. Ребёнок тут же вцепился в мясо зубами, вызвав умиление на лицах хозяев.
Дверь распахнулась и в хижину зашёл Лис и ещё одна миниатюрная девчонка. То ли у них в принципе тут девушки маленькие, а мужики здоровенные, то ли у Лиса и Сивого вкусы совпадают. Девчонка держала за руку мальчика лет пяти, пугливо жавшегося к ней, и сама пыталась спрятаться за женихом.
— О! — прогудел Фенрир. — Проходи, Ребекка. А я-то думал, другого выберешь. Ну-ну, садитесь за стол. Не покусаю. Щенка сюда давай.
— Лучше пусть он рядом с нами сядет, — попросила я. Северус, утолив первый голод, уже с любопытством поглядывал на сверстника.
Сивый покряхтел недовольно, но разрешил. Маленький Люпин боялся его страшно. Смешной он, оказывается, был в детстве. Мордашка симпатичная, светлая чёлка на глаза падает, ручки-ножки худенькие, а улыбка очаровательная, всё лицо освещает. Просто мальчик-солнышко. Это он на приветствие сына так улыбнулся. Обрадовался, видать, что он тут не один из мелких.
Малена тихонько подошла ко мне и быстро зашептала на ухо. Оказывается, Люпин-старший, глава отдела по магическим существам, собирался пробить закон о «сокращении популяции оборотней» и организации резерваций для оставшихся «адекватных особей». Закон не прошёл, но пока шли слушанья отряд авроров провел рейд, по результам которого в стае Фенрира недосчитались многих, включая его племянницу пятнадцати лет, и двух кузенов Малены, которым не было ещё и пяти.
Под конец Малена намекнула, что последнее слово всё равно за мной, было б по-другому — никто б про мальца и не вспомнил. Так что от моего твердого "нет" Сивый как-то сразу успокоился и повеселел, словно груз с него сняли. Развалился вальяжно, стал молодых поздравлять да выспрашивать, какой они дом хотят, да где будут строиться, да когда свадьбу сыграют — в это полнолуние, или в следующее.
Ремуса тоже покормили. А затем нас всех перенесли на поляну Энис Гард.
Хозяйку прежнюю я искать не стала, а сразу повела детишек в подземный зал, да по лестнице в дом.
Порядок феи уже навели, более того, с кухни неслись очень вкусные запахи. И хоть мы только что отобедали у оборотней, есть все равно захотелось. Но только феи встречали меня с встревоженными лицами.
— Что ещё? — я сразу внутренне напряглась, не спеша выпускать детей из рук.
— Хозяин пришёл, — пояснил Банди, — войти в дом не может. Двери-то нет.
Я охнула и поспешила к окну вместе с Севом.
— Давно он пришёл?
— Минут десять как, — грустно ответил фей.
— Давайте мне мальчишек, — попросила Эриока, — я их умою. Хотите плюшек, ребята? С вкусным соком? А? Ну, пойдёмте умываться тогда.
Северус оторвался от меня с неохотой, но пошёл мыться без возражений. Ремус Люпин и вовсе охотно побежал за ним.
На дворе я еле разглядела в темноте наших героев. Тоби и Джей Ли что-то обсуждали, не глядя на окна.
Распахнула створки:
— Эй, привет, не войти?
— Эль, — сразу развернулся ко мне Тоби, — что за… Ты что — покрасила волосы? Ладно, куда дверь делась? И где ты была?
— Долгая история, — вздохнула я, — лезьте в окно, если сможете.
— В окно? — возмутился Тоби.
— Да запросто, — усмехнулся Джей Ли. — Посторонись, сестрёнка.
Так-с, а это что за походка моряка — тут у нас вроде не штормит, да и вообще — суша.
— Вы что, пьяны? — подозрительно спросила я, прикидывая не стоит ли заменить отсутствующую скалку одним древним гоблинским посохом.
Случай вроде как подходящий.
Эпилог
Общеизвестно, что в Англии многое решается в клубах. Где-то между второй сигарой и четвертым дринком, не отрываясь от карт, принимаются решения, которые определяют лицо мира на десятилетия, если не столетия вперёд. Сейчас.
Но были времена, когда всё важное решалось в трактирах, а содержатель придорожного пристанища путников был одним из самых уважаемых людей — наравне с военным вождём и жрецом. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной Конфедерации Магов и просто сильнейший волшебник современности знал об этом, что называется, «из книг», а вот глаза его собеседницы, окружённые сеткой морщин, казалось лично видели мерный шаг легионов Рима, выбивающих пыль из дорог Бретани. И дурь из её обитателей.
Это, конечно, не могло быть правдой (или все же могло?), но именно от такой параллели он никак не мог избавиться — будто он, как какой-то варварский вождь, во всём блеске славы, силы и золота пришёл в трактир выслушать условия позорного мира. Не от легата или трибуна, а от простого примипила* — ведь именно победитель определяет, какое уважение оказать побеждённому. Да и его судьбу.
Победитель может позволить себе многое — включая вот так, запросто, явиться в самое сердце «чужой» территории, в трактир «Кабанья голова», и здесь спокойно наслаждаться жизнью — то есть пинтовой кружкой отнюдь не «сливочного» пива и громадной сковородой шипящих острых колбасок. В то время как самый могущественный чародей не знал, чем занять руки, то и дело принимавшиеся теребить бороду, и не мог впихнуть в себя ни куска. Горек хлеб побеждённых.
А он именно проиграл, причём проиграл именно по высшему разряду, как там говорил этот древний китаец: «Самая лучшая война — разбить замыслы противника»? Всё верно — и это удар был страшен, будто ураган, разметавший карточный домик — столь тщательно и с любовью выстраиваемый карточный замок. Стыдно сказать, но он просто… растерялся. Как растерялся бы играющий белыми (конечно же — только белыми!), гроссмейстер, продумавший партию на два десятка шагов вперёд, готовый сделать первый ход, неминуемо приводящий его к победе и вдруг обнаруживший, что с доски пропал чёрный король. Вот так — взял и просто пропал, а оставшиеся фигуры, включая и его собственные, перекрасились в пяток разных цветов и занялись непонятными эволюциями, напрочь забыв о своём подчинённом положении.