Медсестра (Джульетт):: — Ну, мы поехали. Не волнуйтесь, синьора Мазина, это не слишком опасно, у профессора золотые руки.
Джульетта (не в силах выпустить руку спящего мужа): — В семьдесят три, моя дорогая, все опасно.
Медсестра: — Какие это годы для такого–то человека! Мы здесь в Римини просто обожаем вас и вашего мужа… Вот счастье привалило… Счастье, что наша больница может помочь самому маэстро Феллини! Вам лучше отдохнуть часа три–четыре, пока будет идти операция. Он уже задремал.
Джульетта (шепчет уснувшему мужу): — До встречи, милый… (крестит вслед увозимую санитарами каталку) Поторопись выздоравливать, ФеФе, а то мне совершенно не с кем спорить.
Покачнувшись, хватается за голову.
Медсестра: — Вам плохо? Я позову врача.
Джульетта: — Ничего страшного… Переволновалась и только. (садиться) Вот, уже лучше.
Не беспокойтесь, детка. Я подожду в холле или выпью сока в кафетерии. Я в полном порядке… И почему мы всегда с ним спорим?
(Джульетта остается в кресле в холле больницы. Затемнение)
СЦЕНА ВТОРАЯ
На сцене съемочная площадка фильма «Ночи Кабирии». ВОСПОМИНАНИЯ.
37-летний Феллини в режиссерском кресле с мегафоном, свистком, блокнотом на шее. Перед ним в свете юпитеров на возвышении стоит Джульетта. Она одета в нарядное пестрое платьице и туфли на каблуках. Волосы слегка взбиты начесом. На втором плане маячат персонажи фильма — Сутенер, проститутки, киноактер.
Феллини (повторяет фразу, сказанную в больнице): — Ты непременно должна спорить со мной. Непременно! Когда я рассказал тебе, какой это будет фильм, ты просто взбеленилась: «Опять проститутка!»
Джульетта: — А разве я не права!? У меня что ни роль — гулящая женщина! В «Открытом окне», «Огнях варьете» и даже в «Мошенничестве»! А тут еще — Кабирия — шлюха с Геологического бульвара! Естественно, меня это здорово разозлило. В начале. Теперь–то я вникла, сообразила что к чему. Я знаю о Кабирии все.
Феллини (заводится): — Все? Ха! И вырядилась в эти туфельки? А платье! Нет, милая моя, ты что–то путаешь. (подзывает реквизитора, что–то говорит ему).
Джульетта: — Путаю?! Знаешь, ФеФе, иногда мне кажется, что ты специально злишь меня… Так психовать и кричать ты можешь только со мной!.. Только со мной… (всхлипывает)
Феллини: — Верно, чьи угодно ошибки я готов терпеть. Но твое непонимание меня просто бесит! Да ты же родилась в этой истории раньше всех и до сих пор не можешь слиться с образом!
Джульетта: — Я прекрасно слилась! Прекрасно!
К Феллини подходит Секретарша: — Ты разрешил сегодня привести японцев.
Феллини: — Я!? (смотрит на группу улыбающихся и кивающих японцев, радушно кивает им в ответ. Секретарше): — Не помню! Чтобы духа их здесь не было! Уведи их куда–нибудь! Покорми, покажи студию!
(Секретарша говорит с японцами, но они хотят остаться, показывая, что будут вести себя тихо)
Феллини: (Джульетте ласково): — Мы единомышленники, Джульетта! Нам не о чем спорить! Ты уже — Кабирия! Даже в том, как ты сейчас сопротивляешься мне, уже чувствуется ее характер.
Джульетта: — Вот именно! Потому и спорю. Кабирия вовсе не пассивная жертва! У нее сильный инстинкт справедливости. Она сражается тем напористей, чем сильнее втаптывают ее в грязь. Она сопротивляется изо дня в день обидам, насилию, предательству… Маленькая и одинокая… Да, она способна вызвать слезы… Но…Но зачем делать из нее посмешище? (плачет, размазывая грим)
Феллини (подходит к Джульетте, обнимает, сажает на табурет перед собой, уговаривает как маленькую девочку): — Поверь мне, ты большая актриса. Личность. Но, как и большинство актеров–личностей ты не знаешь себя. Не ценишь свой подлинный талант, свой комический дар. Ты не отдает себе отчета, что твоя исключительность — в игре вот этого чудного лица! В нем есть что–то детское, что–то клоунское.
Джульетта: — Ты везде ищешь клоунов! Для тебя вся жизнь — цирк!.. Я уже была Джельсоминой. Клоунессой.
Феллини: — А разве не Джельсомина сделала Мазину звездой! — «Оскар», марки духов, косметики, фасоны одежды — с именем твоей клоунессы. Критики вопили: «Да это Чаплин в юбке!»