– Ты не взглянула – письмо в ксероксе было?
Письма нет. Но рядом Элизабет увидела пластиковый пакет, в который сама положила анонимку.
Через пятнадцать минут втайне были организованы поиски. Нехотя Элизабет уступила мольбам Мин не звонить пока в полицию.
– Сэмми в прошлом году болела, – напомнила Мин. – У нее случился легкий удар, и в мозгу все перемешалось. Может, и сейчас то же самое. Ты знаешь, Сэмми ненавидит шумиху. Давай сначала попробуем поискать ее своими силами.
– Ладно, подожду до ланча, а потом сообщу об ее исчезновении. Если у нее помутилось сознание, может, бродит по пляжу.
– Минна взяла Сэмми на работу из жалости, – резко вмешался Хельмут. – Основное правило нашего курорта: частная жизнь гостей – тайна. Если тут начнут шнырять полицейские, половина гостей упакуется и уедет.
Элизабет гневно вспыхнула, но ответила ему Мин:
– Слишком многое тут держалось в тайне. Звонок в полицию мы отложим ради Сэмми, не ради нас.
Вместе они побросали письма обратно в сумку.
– Это почта Лейлы, – объяснила Элизабет. Ручки сумки она завязала хитрым узлом, оставшись довольна: не порвав, развязать нельзя. – Попозже перенесу в свое бунгало.
– Значит, ты остаешься? – Попытка Хельмута изобразить радость не удалась.
– По крайней мере, пока не увижу Сэмми. А теперь надо собирать людей.
В поисковую партию вошли старейшие и самые доверенные служащие: Нелли – горничная, которая открыла дверь Доры; Джейсон, шофер; главный садовник.
Все сбились на почтительном расстоянии от стола Мин, ожидая инструкций.
Но обратилась к ним Элизабет:
– Чтобы оградить частную жизнь мисс Сэмюэлс, мы не хотим пока поднимать шум. – Она четко определила им задания. – Нелли, проверь пустые бунгало. Расспроси других горничных, может, кто-то видел Дору. Но поосторожнее. Джейсон, свяжись с агентством такси. Разузнай, не заказывал ли кто такси между девятью вечера и семью утра. – Она кивнула садовнику. – А вы, пожалуйста, обойдите все закоулки. – Элизабет повернулась к Мин. – Мин, ты поищи в женских залах и в особняке. Хельмут, на тебе – клиника. А я поброжу по окрестностям. – Элизабет взглянула на часы. – Помните, полдень – крайний срок для окончания поисков.
И она двинулась к воротам. Уступку Элизабет сделала не ради Мин и Хельмута, а потому что, как призналась себе, предчувствовала: Сэмми уже ничем не помочь.
5
Тед наотрез отказался начинать обсуждение защиты, пока не проведет час в спортзале. Когда Бартлетт и Крейг явились к нему, он только что позавтракал и сидел в синей спортивной рубашке и белых шортах. Глядя на Теда, Бартлетт мог понять, почему женщины вроде Черил виснут у него на шее. И почему такая суперзвезда, как Лейла Ла Салле, была в него безоглядно влюблена. В Теде сочетались красивая внешность, ум и обаяние – это влекло к нему и мужчин, и женщин.
Уже сколько лет Бартлетт защищал богатых и могущественных. Опыт сделал его циничным: не бывает героя для своего лакея. Или для своего адвоката. Бартлетт испытывал определенное чувство превосходства, вызволяя виновных клиентов, искусно плетя защиту на закорючках закона. Клиенты были благодарны ему и охотно платили огромные гонорары.
Но Тед Винтерс – тот еще тип. Относится к Бартлетту с едва скрываемым презрением, сам губит стратегию своей защиты. Не принимает намеков, какие бросает ему Бартлетт, а напрямую Бартлетт, в силу этики, высказаться не может.
– Ты, Генри, начинай выстраивать линию защиты, – бросил Тед, – а я поболтаюсь часок в спортзале. Поплаваю. Пробегусь трусцой. А когда вернусь, хотелось бы видеть, что ты надумал и подойдет ли мне это. Надеюсь, ты понял, заявлять: «Да, возможно, я действительно поднимался снова наверх», – я не намерен?
– Тедди, я…
Тед угрожающе встал. Оттолкнул поднос с завтраком. Враждебно посмотрел на адвоката.
– Позволь мне кое-что объяснить. Тедди – имя двухлетнего мальчика. Я опишу его тебе. Волосы у него были совсем светлые, льняные, как говорила бабушка. Крепкий малыш, в девять месяцев уже начал ходить, а в полтора года – разговаривал. Это был мой сын. Его мать, нежная и милая молодая женщина, она, к сожалению, никак не могла привыкнуть к мысли, что замужем за очень богатым человеком. Отказывалась нанимать экономку, сама ездила за покупками. Отказалась она и от шофера. И слышать не хотела, чтобы сесть за руль дорогой машины. Кэти жила в страхе, как бы родные из Айовы не подумали, что она стала задаваться. Однажды дождливым вечером Кэти возвращалась из магазина, и – мы так решили – чертова банка томатного супа выкатилась из сумки прямо ей под ноги: она не сумела нажать на тормоз перед знаком «Стоп», и грузовик смял жестянку, которую она именовала машиной. Погибла и она, и мой маленький сын, Тедди. Случилось это восемь лет назад. Теперь до тебя дошло, что, когда ты называешь меня «Тедди», передо мной встает светловолосый малыш, который рано начал ходить и говорить, и которому сейчас было бы десять лет? – Глаза Теда блестели. – Ну а теперь давай планируй мою защиту. Тебе за это платят! А я отправляюсь в спортзал. Крейг, а ты? Со мной или останешься?
– Разомнусь тоже.
Выйдя из бунгало, они направились в мужской зал.
– Где ты откопал его? – воскликнул Тед. – Господи!
– Остынь. Он лучший адвокат по уголовным делам в Нью-Йорке.
– Очень сомневаюсь. Объясню почему. К делу он приступил уже со сложившимся замыслом, а сейчас старается подогнать меня под схему. А это – фальшивка.
Из соседнего бунгало появился теннисист с подружкой. Они тепло поздоровались с Тедом.
– Скучали без тебя в Форест-Хиллс, – бросил теннисист Теду.
– На будущий год непременно приеду.
– Мы все за тебя переживаем, – вступила его подружка-модель, сверкнув профессиональной улыбкой.
Тед тоже улыбнулся в ответ.
– Вас бы присяжными… – Он дружески махнул им рукой и прошел мимо. Улыбка растаяла. – Интересно, в тюрьме есть теннис?
– Тебя это не должно касаться. – Крейг остановился. – Взгляни, это не Элизабет там?
Они стояли почти у самого особняка, наблюдая, как стройная девушка, сбежав по ступенькам веранды, направилась к воротам. Несомненно, Элизабет: медвяные волосы, уложенные на затылке узлом, вздернутый подбородок, грациозные движения. Она вытерла глаза, а потом, вытащив из кармана солнечные очки, надела их.
– Я считал, она утром уезжает. – Голос Теда звучал безразлично. – Очевидно, случилось что-то непредвиденное.
– Хочешь выяснить что?
– Мое присутствие только еще больше расстроит ее. Может, подойдешь ты? Тебя-то она не считает убийцей Лейлы.
– Тед, ради бога, хватит! Ради тебя я руку в огонь суну, и ты прекрасно это знаешь, но служить боксерской грушей… это не прибавляет мне пыла. И мне невдомек, чем это помогает тебе.
– Прости, – пожал плечами Тед. – Ты абсолютно прав. А теперь ступай, посмотри, нельзя ли чем помочь Элизабет. Встретимся у меня через час.
Нагнал ее Крейг у самых ворот. В двух словах Элизабет объяснила, что произошло. Его сочувствие утешало.
– То есть Сэмми пропала несколько часов назад, а в полицию до сих пор не позвонили?
– Позвоним, как только обыщем территорию. Я подумала, может, все-таки… – Не в силах закончить фразу, Элизабет сглотнула. – Помнишь, с ней случился припадок… Она потеряла ориентацию и потом очень смущалась.
– Не волнуйся так. – Крейг обнял ее за плечи. – Давай пройдемся.
Они двинулись по тропинке, ведущей к Одинокому Кипарису. Солнце растопило остатки утреннего тумана, день стоял ясный, теплый. Над головами летали кулики и, покружив, возвращались на свои насесты на каменистом берегу. Пенными гейзерами взрывались, ударяясь о скалы, волны и откатывали обратно в море. Одинокий Кипарис, всегда приманка для туристов, уже находился под обстрелом фотолюбителей.
– Мы ищем пожилую леди, – обратилась к ним Элизабет. – Она, возможно, больна… Невысокую…