Осмотр не занял много времени. В медицинском шкафчике в ванной обнаружились самые обычные лекарства, такие продают в аптеках без рецепта – капли для носа, аспирин… Симпатичная дама, которой закладывает перед сном нос и у которой, скорее всего, случаются приступы артрита.
Ему показалось, что барон разочарован: он настоял, чтобы откупорили все пузырьки, и под пристальным взором Скотта высыпал содержимое, проверяя, нет ли где чужеродной таблетки. Актерствует? Хороший ли актер Игрушечный Солдатик?
В кладовке Эльвиры среди дорогих платьев и блузонов обнаружились поношенные фланелевые ночные сорочки. Почти на всех нарядах ярлыки от «Марты» с Парк-авеню и бутика «Сайприс-Пойнт».
Неожиданностью оказался дорогой японский диктофон в сумочке. Скотт вздернул брови. Навороченное профессиональное оборудование! Откуда вдруг такой оказался у Эльвиры Михан?
Элизабет наблюдала, как он перебирает кассеты. Три из них помечены порядковыми номерами. Остальные чистые. Пожав плечами, Скотт сунул их обратно и запер сумку. Через несколько минут он ушел. Элизабет проводила его до машины, она не стала посвящать его в свои подозрения, что пьесу написал Хельмут. Сначала хотела удостовериться сама, потребовать правды у Хельмута. Все-таки есть еще вероятность, что Клейтон Андерсон существует.
Ровно в шесть машина Скотта скрылась за воротами. Стало прохладно. Элизабет сунула руки в карманы и наткнулась на брошь-солнце. Она сняла ее с халата Эльвиры после отъезда «скорой». Эльвира явно дорожила брошкой – очевидно, романтические воспоминания.
За мужем Эльвиры послали. Завтра она отдаст ему эту брошь.
10
Тед вернулся из города в половине седьмого. Он долго бродил и пришел к служебному входу Спа через Вудленд. В кустарнике, у дороги на Сайприс-Пойнт он заметил машины. Репортеров. Словно гончие, они уже взяли след, подброшенный статейкой в «Глобал».
Включив свет, Тед испугался: над спинкой дивана блестели темные волосы. Оказалось, это Мин.
– Мне необходимо поговорить с тобой. – Тон давно знакомый – теплый и властный. Любопытное сочетание, когда-то внушавшее ему уверенность. Она была в длинном жакете без рукавов поверх блестящего платья. Усевшись напротив, Тед закурил.
– Бросил давным-давно, но поразительно, как быстро возвращаются дурные привычки, когда впереди маячит тюрьма. Куда девается самодисциплина. Я неподобающе одет, Мин, но я ведь не ждал гостей.
– Нежданная и незваная. – Мин оглядела его. – Бегал?
– Нет. Просто гулял. Долго. На прогулке хорошо думается.
– Мысли у тебя вряд ли приятные.
– Н-да… – Тед замолчал.
– Можно? – Мин указала на пачку сигарет на столе.
Тед подал ей сигарету и поднес зажигалку.
– Тоже бросила, но в минуту стресса… – Мин пожала плечами. – Много чего я бросила в жизни, пока карабкалась наверх. Сам знаешь, организовала агентство моделей, боролась, чтобы удержатся на плаву, а денег нет… вышла замуж за больного старика и пять лет была его сиделкой, женой, приятелем… бесконечные пять лет… О, я думала, что наконец-то достигла стабильности и благополучия! Думала, что заслужила…
– А что, нет?
Мин только отмахнулась.
– Тут чудесно, правда? Идеальное место. Тихий океан у ног… красивейшее побережье. Прекрасный климат, комфортный и красивый курорт, новейшее оборудование. Даже чудовищная римская баня может стать сенсацией, зловеще притягательной. Другого дурака отгрохать такую не нашлось, ни у кого и денег не хватит содержать ее.
Не удивительно, что явилась ко мне сюда, подумал Тед. При Крейге заводить такой разговор не осмелилась.
– Я знаю, Крейг бы отсоветовал. – Мин будто прочитала его мысли.
– Но, Тед, хозяин ты. Ты рисковый бизнесмен. Мы с тобой одинаковые. Хельмут абсолютно непрактичен, я знаю, но у него тоже есть свои идеи, воображение. Ему нужны и всегда требовались деньги для их воплощения. Ты помнишь наш разговор втроем, когда твоего проклятого Бульдога Крейга не было рядом? Мы договаривались, что ты устроишь курорты вроде Сайприс-Пойнт при всех своих отелях. Идея блестящая.
– Мин, если я окажусь в тюрьме, новых отелей не будет. Мы прекратили строительство, как только мне предъявили обвинение. Ты же знаешь.
– Тогда одолжи мне денег сейчас! – Маска с Мин упала. – Тед, я в отчаянном положении! Через несколько недель стану банкротом. Такого не должно произойти! За последние три года курорт растерял прежний блеск, Хельмут не привлекает новых гостей. Мне кажется, я догадываюсь, почему он в таком раздрае. Но он придет в себя. Зачем, думаешь, я затащила сюда Элизабет? Чтобы помочь тебе!
– Но, Мин, ты видела ее реакцию. Ситуация только ухудшилась.
– Не уверена. Сегодня я умоляла ее подумать получше. Убеждала, что она никогда не простит себе, если погубит тебя. – Мин смяла в пепельнице сигарету. – Тед, я знаю, что говорю. Элизабет влюблена в тебя. И давно. Постарайся, чтобы это работало на тебя. Еще не поздно. – Она схватила его за руку.
– Мин. – Он высвободился. – Ты несешь ерунду!
– Нет! Я почувствовала это с первого ее взгляда на тебя. Разве ты не понимаешь, как трудно ей было находиться рядом с тобой и Лейлой? Желать Лейле счастья, любить вас обоих? Она разрывалась надвое. Вот почему она и пошла играть в тот гастрольный спектакль перед смертью Лейлы. Роль ей была совсем не нужна, не нравилась. Мы с Сэмми обсуждали это. Она тоже догадывалась. Элизабет сражается против тебя, потому что чувствует свою вину. Она знает, Лейла провоцировала тебя, выводила из себя. Обрати это себе на пользу, Тед. И прошу тебя, помоги мне! Пожалуйста! Прошу!
С откровенной мольбой она взглянула на него. Потный, спутанные темные волны кудрей. Ради такой гривы, подумала Мин, любая убьется. Высокие скулы подчеркивают узкий правильный нос. Ровные губы, сильный подбородок, волевое лицо. Тело мускулистое, загорелое. Интересно, где он гулял? Наверное, еще не слышал про Эльвиру Михан. Но сейчас ей не хотелось отвлекаться на это.
– Мин, я не могу сейчас продвигать проект о курортах и отелях. Но выручить тебя могу. И выручу. Но позволь спросить: тебе не приходило в голову, что Элизабет ошибается? Может, она спутала время? Ты веришь, я говорю правду – я не поднимался обратно в квартиру.
Улыбка Мин стала удивленной.
– Тед, мне ты можешь доверять. И Хельмуту тоже. Он не обмолвился ни единой душе. И не обмолвится. Он сам слышал, как ты кричал на Лейлу. Слышал, как она умоляла пощадить ее!
11
Нужно ли открывать Скоту свои подозрения о бароне? – гадала Элизабет, входя в желанный покой своего бунгало. Глаз и душа отдыхали на изумрудно-белой гамме. Яркий узор на белом ковре, ей чуть не представился застрявший здесь осколок радости, смешавшийся с соленым ветром океана.
Лейла… Рыжие волосы. Изумрудные глаза. Бледная, как у всех рыжих, кожа. Белая шелковая воздушная пижама, которая была на ней, когда она погибла. Как вздымался вокруг нее шелк, когда она падала…
– Господи! Господи! – Элизабет защелкнула двойной замок и сжалась в комочек на диване, спрятав лицо в ладонях, стараясь отогнать образ Лейлы, падающей сквозь ночь в смерть…
Хельмут… он ли написал «Карусель»? Если да, как он сумел финансировать спектакль? Подчистую разорил неприкосновенный швейцарский счет Мин? Наверное, впал в бешенство, когда Лейла заявила, что бросает спектакль. Настолько, что не владел собой?..
Эльвира Михан. Санитары… капелька крови на ее щеке. Недоверчивый тон медбрата: «То есть как это вы не начинали инъекций? Кого вы тут дурачите?»
Руки Хельмута, массирующие грудь Эльвиры… Хельмут, делающий внутривенные вливания… Но Хельмут наверняка выходил из себя, когда Эльвира без конца твердила про «бабочку, парящую на облаке»…