Элизабет решила надеть бледно-розовый шелковый комбинезон с красным поясом – последний подарок Лейлы на день рождения. К подарку Лейла всегда прилагала записочки, написанные на личной бумаге. Эта, последняя, хранилась в бумажнике Элизабет, талисман любви:
«От мая до декабря долгий срок. С любовью и счастливого дня рождения моей любимой сестричке „Козерогу“ от „Тельца“».
В этом наряде Элизабет было легче выйти из бунгало и отправиться по тропинке к особняку. На лице у нее заиграла легкая улыбка, когда она все же увидела кого-то из постоянных гостей. Миссис Лоуэлл из Бостона, приезжавшая сюда с самого открытия курорта, графиня д'Аронн, колючая, стареющая красавица, которая наконец-то стала выглядеть на свои семьдесят. Графиня была восемнадцатилетней новобрачной, когда убили ее первого мужа, старика. С тех пор она выходила замуж четырежды, обращаясь после каждого развода в суд, чтобы восстановили ее прежний титул.
– Шикарно выглядишь. Я помогала Лейле выбирать этот комбинезон на Родео-драйв. – Голос Мин гремел, она крепко держала Элизабет под руку.
Элизабет чувствовала, что ее чуть ли не волоком тащат к веранде.
Запах океана мешался с ароматом роз. Негромкие воспитанные голоса и смех гостей жужжали на веранде на фоне музыки: концерт для скрипки Мендельсона, играет Сербер. Ради того, чтобы пойти на концерт Сербера, Лейла бросала все.
Официант предложил Элизабет напитки на выбор: безалкогольное вино или прохладительные. Она выбрала безалкогольное. Лейла издевалась над жестким правилом Мин не подавать алкоголь. «Послушай, Ласточка, половина из тех, кто приезжает к ней, завзятые выпивохи. Все привозят вино с собой, но все равно им приходится ограничивать себя. Вот они и худеют. А Мин всю честь приписывает курорту. Как думаешь, барон припрятывает винцо в кабинете? Я больше чем уверена!»
Нет, все-таки нужно было поехать в Хэмптоне, подумала Элизабет. Куда угодно, только не сюда, где чуть ли не физически ощущается присутствие Лейлы, будто Лейла старается пробиться к ней.
– Элизабет! – резко, но и нервно окликнула ее Мин. – С тобой говорит графиня.
– О, извините! – С симпатией и любовью Элизабет пожала протянутую аристократическую ладонь.
– Видела твой последний фильм. – Графиня тепло улыбнулась ей. – Ты становишься превосходной актрисой, cherie.
Как похоже на графиню д'Аронн – почувствовала, что ей не хочется говорить про Лейлу.
– Роль попалась выигрышная. Повезло. – Тут глаза Элизабет округлились. – Мин, кто там идет? Как будто Сид с Черил?
– Да. Сегодня утром позвонили и приехали. Забыла тебя предупредить. Ты ведь не против, что они тут?
– Нет… конечно. Только… – Голос ее сорвался. Ей все еще было неловко за то, как унижала Лейла Сила тем вечером в «Элайне». Сид сделал из Лейлы звезду. Пусть последние годы он допускал промахи, зато сколько раз выцарапывал для нее роли, которые ей страстно хотелось сыграть.
А Черил? Под личиной дружбы у них с Лейлой клокотало крутое соперничество – и актерское, и личное. Лейла увела у Черил Теда. Черил чуть было не загубила карьеру, взявшись играть в спектакле Лейлы…
Бессознательно Элизабет выпрямилась. С другой стороны, Сид с гонораров Лейлы огреб кучу денег. А Черил… каких только трюков она не пускала в ход, стараясь снова отбить Теда. Если бы ей удалось, подумала Элизабет, может, сейчас Лейла была бы жива…
Оба заметили ее. И удивились не меньше.
– Неужто тут эта кошмарная жуткая шлюха Черил Мэннинг… – пробормотала графиня.
Они приближались. Элизабет смотрела на Черил, стараясь судить объективно. Пышная грива кудрей, ставших с прошлого раза гораздо темнее, что очень ей шло. Прошлый раз? Это было на панихиде по Лейле.
Нехотя Элизабет признала, что никогда еще Черил не выглядела так привлекательно… Ослепительная, чарующая улыбка, глаза цвета янтаря стали нежными. Ласковость приветствия обманула бы всякого, кто не знал ее.
– Элизабет, киска моя, я и не мечтала увидеть тебя тут! Но как чудесно! Как съемки? Ничего, ладятся?
Потом наступила очередь Сида. Циничные, как всегда, глаза, унылая физиономия. Элизабет знала – он вложил собственный миллион в спектакль Лейлы, деньги он, скорее всего, занял. Лейла его называла «Дилер». «Конечно, Ласточка, для меня он трудится в поте лица, но ведь и получает с меня золотые горы. В день, когда я перестану приносить выгоду, он перешагнет через мой труп».