Примерно через час они поменялись местами, и Марк растянулся на заднем сиденье. Он приподнял ногу, а потом задремал, убаюканный шумом двигателя и звуками дороги.
Когда, вздрогнув, он проснулся, то не мог понять, сколько времени проспал. Усиленно поморгав, Марк понял, что машина стоит без движения. Более того, он в ней один. Он перевернулся и попытался сесть.
«Она меня бросила. Поверить не могу, что она меня бросила. Ну, я ведь тоже ее бросил, так что, может, я это и заслужил. И все же... эта психованная сука бросила меня посреди...»
— Эй.
Он резко обернулся и увидел, что Лили забирается на пассажирское сиденье. Самое обычное движение, ничего особенного. Марк не знал, может, это произошло оттого, что его мозг ещё не совсем проснулся, но его вдруг захлестнуло такой оглушительной волной ностальгии, что он на какое-то мгновение затаил дыхание. Оказавшись с ней в одной машине, он неожиданно для себя вернулся в Африку. В один из самых опасных периодов своей жизни, а это кое о чем да говорит.
«Но также и в один из самых счастливых периодов, а это уж точно говорит о многом».
— Куда ты ходила? — откашлявшись, спросил он.
— Бензин. Съестные припасы, — ответила она, держа в руках какую-то еду. — Твоя очередь вести машину, Де Сант.
Марк нахмурился и вышел из машины. Его бесило то, что она не называла его по имени. Он сел за руль и захлопнул дверь.
— Долго еще ехать? — взглянув на горизонт, спросил он, когда они выехали с заправки.
Солнце быстро садилось. Они выехали около шести утра, так что не могли быть слишком далеко от своего места назначения.
— Немного. Где-то час или около того, — ответила она, упершись ногой в приборную панель и жуя яблоко.
— И ты не осилила какой-то час езды? — рявкнул он.
Лили рассмеялась, и он понял, что сморозил чушь, но ничего не мог с собой поделать. Он был злым, уставшим, раздраженным и… ему ее не хватало.
Его это бесило.
— Кто-то проснулся полным любви, — поддразнила она его.
— Отвали.
— Мы должны продумать план, — неожиданно сказала она, сменив тему и очень его удивив.
— План чего?
— Того, как все это будет происходить. Во Флориде ты экипируешься, а потом отвезешь меня к Станковскому. Что ты будешь делать тогда, когда он окажется в поле моего зрения? — спросила она.
Между ними была стена высотой в несколько километров и метров в двадцать толщиной, и образовалась она, потому что он солгал Лили. Так что снова ей лгать было, скорее всего, не самой удачной идеей, но он сделал то, что, по его мнению, должен был сделать, чтобы ее защитить. Из всех его дел она стала самым важным. А главной наградой — то, что она жива и невредима.
— Тогда... я получу то, что мне причитается, — сказал он.
Краем глаза Марк заметил, как она вздрогнула. Всего лишь на мгновение. Затем у нее на лице закрепилась маска стервозности.
— Кингсли отвезет нас в Майами. Он поможет тебе найти всё необходимое, — сообщила она ему.
— Ты что, издеваешься? Я, бл*дь, не нуждаюсь в помощи Лоу Кингсли, — раздражённо бросил он.
Лили подняла брови и наконец посмотрела на него.
— Знаешь, похоже, каждый раз, когда я произношу его имя, ты становишься всё более и более истеричным. Почему? — спросила она, затем откусила еще кусок яблока.
— Я не становлюсь истеричным. Просто мне не нужно, чтобы Лоу водил меня за руку, будто я никогда не покупал долбаный пистолет. Лили, Майами долгие годы оставался моей основной базой. Я там начинал. Я сам разберусь со своим дерьмом, — заявил он ей.
— Как скажешь, Де Сант. Как по мне, звучит довольно истерично, — по-прежнему непринужденно проговорила она.
Это его только еще больше разозлило.
— Как, бл*дь, тебя вообще к нему занесло?
— Я ему позвонила.
— У Лоу нет телефона.
— У его агента есть. Кингсли оставил этому парню мое имя, и когда я позвонила, тот сказал мне, как его найти. С тех пор я с ним, — объяснила она.
«Она с ним с того самого момента, как я ушел».
Марку показалось, что у него сейчас взорвётся голова.
— Я удивлен. Лично мне никогда не удавалось вытерпеть его больше пары дней, — проворчал он.
Она улыбнулась.
— Мы на удивление хорошо ладим. Кажется, с тех пор как я его нашла, мы с ним расстались максимум на день или два, — сказала она.